В средние Висмар, что на берегу Балтийского моря, славился торговлей сельдью, пивом и сукном. В его окрестностях было много рыбацких деревенек, в которых ютился обездоленный люд, завидовавший и даже слегка приукрашивающий богатства Великой Ганзы. В общем, идеальное место для возникновения пиратства: добровольцев, желающих пограбить – сколько хочешь, судоходные навыки у них с детства, корабли – ну для начала хватило бы и дырявой отцовской лодки, а потом уж можно захватить судно и покрасивее, оставалось только найти вожака…

И, конечно же, история услужливо подсунула такового.

Впервые его имя упоминается в Liber proscriptorum – Висмарской летописи 1380-го года. В ней говорится о двух личностях, выдворенных за пределы города за «буйство». Николо Штертебекер – так называет хронист негодяя, который по его словам всё время участвовал в жестоких драках, а ещё провинился тем, что выпил чуть ли не бочонок крепкого свежесваренного пива под крики «Пей до дна» (по-немецки «Stürz den Becher»), на спор с богачами, а потом ещё и набил им морды, потому что те стали наезжать – мол, беднякам по закону нельзя вообще пить крепкое пиво, хотя сами развели его на этот спор и оплатили бухалово.

В общем, выгнали и выгнали. Так как 20-летнему Николо, для друзей просто Клаусу, всё равно нечего было терять и некуда податься, он нанялся в Ростоке моряком на какой-то корабль, во время плавания устроил там бунт и таким образом отжал себе судёнышко, вскоре переименованное — «Красный чёрт» и ставшее во главе его будущей флотилии.

Время тогда было непростое. В таком опасном деле, как морская торговля, каждый второй был авантюристом, все риски брал на себя и, конечно, при случае сам бы не отказался завладеть чужим добром. Так что пират, или нет – это ещё вопрос. Для жителей фризских городов и деревень Клаус Штертебекер был хорошим, благородным, почти Робин Гудом, для Ганзы – преступником.

При том хитрые политики Союза северных городов прекрасно ведь знали, что одному удальцу не под силу было ограбить столько кораблей. Ему стопудово помогали богатые покровители (и не для кого не были секретом даже их имена: эмденский старший пастор Хьюго, граф Конрад II Ольденбургский, фризский князь Кено де Брок и другие). Просто Ганзе было не выгодно объявлять войну Фризии, вот они и рассудили, что нужно всю вину за нападения на торговые корабли возложить на одного только Штертебекера, гнобить его и оскорблять, и спокойно улыбаться тем, кто стоит за его спиной, а именно деловым партнерам из Висмара, Гамбурга, Вердена, других торговых городов. Теперь-то мы этого никогда не узнаем, потому что историю пишут победители, но, скорее всего, де-факто в 1380-1400-м годах на море шла непрерывная необъявленная официально война за господство на Балтике и Северном море. Её выиграла Ганза, а потому так мало известно, например, о гениальной организации флотилии Штертебекера:

• в сезон навигации треть его кораблей караулила в море, поджидая купцов, треть – стояла в резерве, а остальные ремонтировались на базах на островах Готланд, Гельголанд и у берегов поселений фризов, где кстати ещё и раненых лечили и делили добычу.
• О строгих законах, царящих на их кораблях, когда за малейшую провинность (распитие спиртных напитков, азартные игры, публичное проявление и любовь к роскоши, бунт) грозила немедленная смертная казнь.
• О милосердии пиратов в отношении пленников – их высаживали в ближайшем порту, снабдив одеждой и едой на первое время.
• О том, что перед боем все разбойники исповедовались и причащались настоящими священниками.

Вместо этого потомкам внушалось, что Клаус Штертебекер и его люди – злые и жестокие, для них даже придумали слово ругательное – ликеделеры, а ещё Виталийские братья.

После того, как в 1401-м году Штертебекер был схвачен и казнён, ганзейские купцы заказали летописцу Герману Корнеру целую поэму о блистательной победе над разбойниками — «Chronica novella» вышла в 1416-м году, и ещё 2-ю, составленную Альбертом Кранцем — Wandalia (1518 г.)– настолько значимым был этот успех. Они увековечили в истории подвиг штурмана ганзейского корабля «Пёстрая корова» (корабль так назвали, потому что на носу у него красовалась отрубленная голова рогатого животного).

Впрочем, рассказ о том, как переодетый штурман прикинулся заблудившимся в море рыбаком и попросился на «Красный чёрт» сварить ушицы, а потом вместо рыбного супа расплавил в кастрюле на огне свинец и залил его в рулевые механизмы, обездвижив корабль противника накануне морской битвы, сохранилась ещё и в старо-немецких песнях:

«Пестрая корова» из Фландрии
Подняла их на рога и порвала на куски.»

и в других фольклорных произведениях.

А ещё в народной памяти, сочувствующей и тоскующей по храбрым морским Робин Гудам.

По одной легенде Клаус Штертебекер как-то подарил нищенке, которой нечем было зашить шоссы мужа, лоскут и завернул в него много монет, по другой дал бедному мужику, выгоняемому из дома за неуплату долгов, столько золота, что тому хватило на 10 лет аренды, ну и так далее и тому подобное: дети, вдовы, старики – все видели в нём справедливого защитника. Но кстати и не только они – горожанам тоже перепадало «халявы».

Вполне финансово задокументированный исторический факт – это, например, «рождественский дар» Штертебекера городу Верден – несметное количество золота, на проверку могущее оказаться всего лишь долей пиратской добычи за наводку, или содействие в грабеже. Но не важно, так или иначе Штертебекера можно было бы назвать одним из первых Санта-Клаусов в истории за такие щедрые подношения.

После того, как «Пёстрая корова» разгромила «Красного чёрта», всех ликедеров (а их насчитали 73 человека) судили и приговорили к казни в Гамбурге. Между прочим, за эту «услугу» командующему ганзейским флотом магистрат заплатил в 2,5 раза больше, чем Иуде за предательство Христа – 80 серебряных марок.

Согласно преданию, первым на эшафот поднялся Штертебекер, и его предсмертным желанием была просьба помиловать столько матросов «Красного чёрта», сколько шагов сможет сделать его обезглавленный труп. Бургомистр Гамбурга Симон Утрехт подивился такой фантазии, но согласился, не подозревая не ладное, чего не скажешь о палаче Розельфельде, ведь тому платили по 1 монете за каждого казненного, и вот он от таких «последних желаний» легко мог остаться в накладе… да чуть было не остался. Ведь проклятый Штертебекер, лишившись башки, бодренько так зашагал вдоль строя готовящихся к казни моряков «Красного чёрта» и успел пройти аж мимо 11 человек, пока ошалевший от такого полтергейста Розенфельд не догадался подставить ему подножку. Тело Клауса рухнуло наземь и успокоилось. Народ ещё долго потом шутил, что кабы не смекалка палача, обезглавленный Штертебекер мимо всех бы пробежал, ещё бы и из города утёк.)))

Ну а воодушевленный Розенфельд принялся за душегубство. Так поётся в народной песне:

Палач Розенфельд спокойно
Отрубил буйные головы этим героям.
Его башмаки утопали в крови,
Которую и внуки его смыть не смогли.

Стоит ли упоминать, что бургомистр Гамбурга не пощадил ни одного из пиратов – да оно и понятно – столько за ними охотились, столько сил и средств потратили, что смысла рисковать, выпуская разбойников на волю, не было никакого – 99 из 100, что примутся за старое, а в интересах Ганзы этого нельзя было допустить.

Обезумевший от насилия и кровищи 73 казненных моряков, палач в ответ на похвалу бургомистра в азарте прокричал, что может вот сию же минуту продолжить убивать, к примеру, может отрубить головы всему городскому совету. Опрометчиво было так шутить. По приказу градоначальника Розенфельда схватили и закололи, к слову, сэкономив для городской казны 73 монеты – в те времена убивали и за меньшие суммы.

Голову Штертебекера приколотили к городским воротам Гамбурга, чтобы не убежала, как его тело, и долго ещё пугали ею обывателей.

В народной памяти же Клаус Штертебекер остался любимым героем прошлого, в честь него называли башни, площади и улицы, ставили бронзовые памятники, слагали всё новые и новые песни.

В 1878 году на одном из древних гамбургских складов при проведении земельных работ строители нашли череп, пронзенный ржавым гвоздём. По умолчанию было решено, что это череп Штертебекера, хотя ни подтвердить, ни опровергнуть это никто не смог бы. Череп национального героя поместили в музей, где он и протусовался до самого 2007 года, когда весь мир облетела сенсационная новость, что череп украден!!! Хотя памятуя о штучках Штертебекера, вполне можно предположить, что голова Клауса пошла погулять сама по себе – тело же на такие фокусы было способно.)))

Кражу, как водится, расследовала полиция. Рассматривались различные версии происшедшего: что череп похитили участники известной байкерской банды «Ангелы Ада», или футбольные фанаты гамбургского клуба «Санкт-Паули». Но в итоге всё оказалось куда прозаичнее — летом 2011 года воров поймали при попытке сбыть реликвию. Злоумышленниками оказались 36-летний гражданин ФРГ. Его подельник, 49-летней грек, объявлен в розыск и пока не схвачен.

Развитие торговли и постоянный спрос на товары из-за моря способствовали увеличению размеров кораблей, следовательно, должны были увеличиться и габариты якорей. Но этого не произошло. Средневековые мореходы предпочитали покупать больше якорей, вместо того, чтобы удерживать на одном месте корабль с помощью одного. Спрашивается, почему?

Во-первых, потому что были утрачены секреты античных мастеров, умевших делать большие, надёжные якоря.

А то, что могли сковать в 14-м веке, было чрезвычайно сложно по технологии изготовления, ненадежно в эксплуатации и дорого-дорого-дорого!

Ведь вначале ковались веретено, рога и лапы якоря отдельно. Как правило, это были толстые железные пруты, которые обкладывались по бокам более тонкими прутиками, потом на всё это великолепие навинчивались «шайбы», чтобы вроде как скрепить детали. Далее конструкция нагревалась и выковывалась ручным молотом.

Как видите, схема не из простых. Чтобы собрать якорь требовалось большое мастерство и опыт, не зря в прибрежных городах Ганзы появились даже гильдии якорных кузнецов, с пециализирующихся исключительно на изготовление этих снастей.И всё же даже гарантии гильдии были бессильны перед низким качеством сырья, поставляемого в мастерские. Обычно самое лучшее железо шло на изготовление брони и оружия, а якорным кузнецам доставались ошмётки. К тому же сама схема, предполагающая нагревание до белого каления деталей якоря и сваривания их путём совмещения нагретых концов деталей, предполагала, что места сварки не будут супер-надежными и крепкими. А испытать якорь перед покупкой стоило таких неимоверных денег, что никто на это не соглашался.

В итоге зачастую бывало, что если судно больше 3-4-х дней стояло на якоре (ну то есть якорь за это время успевал основательно зарыться в ил), на палубу можно было вытащить либо куски якоря, либо классное ничего. Порой даже приходилось, чтобы уплыть, обрубать канаты и бросать дорогущий якорь в море, ибо он не хотел ни в какую подниматься наружу.

Зная об этой особенности, мореходы Ганзы предпочитали накупить 20 маленьких, дешевых якорей и уплыть в твёрдой уверенности, что даже если и придётся бросить один из них на дне – не беда, остальных с лихвой хватит, чтобы вернуться домой в целости и сохранности.

Форма якорей (судя по печатям городов) в Ганзе и в Средиземноморских городах-республиках была примерно одинаковой. С той разницей, что на севере они выглядели немного грубее, имели стреловидные, или сердцевидные штоки. А на юге были чуть вытянуты, не такими широкими, без лишних деталей на штоках.

Ещё о якорях от Скрягина

Ранние венецианские нефы (а появился этот класс судов примерно во времена первого крестового похода, то есть в 11-м веке) имели всего две мачты и косые («латинские») паруса. В них не было какой-то причудливой корабельной архитектуры и прочих изысков – наоборот – крутые борты палубы были неудобны при погрузке, а рулевые весла трудозатратны и малоэффективны. И всё-таки спрос на нефы во времена войны востока и запада и во времена их торговли был огромен, ведь круглые нефы отлично лавировали и справлялись с боковыми ветрами, господствующими в узком Средиземном море, а большегрузность этих королей обеспечивала максимум прибыли для купцов и минимум затрат для полководцев.

Так что нефам была суждена долгая жизнь и активное развитие.

Примерно в 13-м веке они обзавелись навесным центральным рулём, заимствованным у французов. В недалёком будущем – второй и даже третьей (!) палубой. Правда, трехпалубные нефы были, говорят, неустойчивыми и малоподвижными, так что в этом направлении эволюция судна притормозилась до самого 16 века, пока не были изобретены 4 мачты кастильских каравелл, ну и принцип не перенесен на нефы.

В 13-14-м веках, в дни господства Венеции и Генуи на море, нефы перевозили до 1000 тонн груза, имели чуть ли не 30 метров – длину корабля, 8 – ширину, 25 – высоту мачт, минимум 7 якорей.

В Венеции производство нефов было под государственным контролем, имелись стапеля для постройки и бассейны для достройки этих кораблей – можно сказать, что никто, ну кроме разве что Генуи, не мог соревноваться с качеством нефов Венецианского государственного флота, ведь во всех других странах их производство было кустарным, несерьезным и вряд ли имело такое большое значение, как здесь.

Военный неф имел некоторые усовершенствования по сравнению с гражданским. На нём была палуба для стрелков, а на мачте – наблюдательный марс. Команда такого корабля могла состоять из 120 моряков и разместить до 1500 пассажиров. Впоследствии они оборудовались ещё и большим количеством пушек.

Ещё одна реконструкция – на этот раз пока изобразительная.
Данный рисунок был составлен в 1982-м году на основе оттиска печати графа Эд.Рутланда, художниками В.Дыгало и Н.Нарбековым.

Учёные датирут саму печать 1395-м годом, что позволяет судить о том, что на ней изображен английский корабль класса «когг» последнего десятилетия 14-го века.

В подтверждение последнего утверждения можно также привести изобразительные источники Англии (миниатюра из Luttrell Psalter. (1325-1335))

и Франции (картинки из Библии Св.Женевьевы).

Конструктивные особенности английского когга:

• 1. бочкообразная матросовая платформа для дозорных, или лучников, крепящаяся на мачте корабля.
• 2. высокий фальшборт, сделанный из щитов
• 3. навесной кормовой руль
• 4. 1 высокий, прямой парус с гербом города, владельца
• 5. мачта сделана из брусьев, связанных между собой канатами

Основное назначение подобного корабля – по-видимому, торговое, хотя не исключено, что он мог в случае необходимости быстро быть превращен в военное парусное судно, потому что в описаниях морских баталий встречаются упоминания воюющих коггов.
Преимущество таких небольших кораблей в их маневренности, быстроходности, мореходности (в смысле, что ему было проще, чем тяжелому кораблю маневрировать, он мог проплать там, где галера бы села на мель), дешевизне.

Считается, что наиболее достоверные изображения северогерманских коггов содержатся на печатях городов Ганзы. Оно и понятно, ведь ими же заверяли торговые контракты – от качества изображения на оттиске печати зависели деньги, престиж, гарантии соблюдения сделки, поэтому их старались сделать чёткими, подробными и точными. Ну а так как печати обычно изготавливали из металла, они очень даже хорошо дошли до наших дней в большом количестве, и теперь хранятся в свободном доступе в музеях, продаются на антикварных аукционах, оседают в частных коллекциях. Кроме того, сохранились оригиналы оттисков на документах.

Вот как минимум 5 печатей с изображениями ганзейских коггов 13-14 веков:

• 1) печать г. Данцига, 1400



• 2) печать г.Берген, 1276 (на ней изображено норманнское судно)



• 3) печать г.Каль, 1365



• 4) печать г.Висмар, 1266

  

  5) ну и наконец, печать города Штральзунд, 1329-й год.

Последняя археологическая находка особенно интересна, потому что она была воссоздана ещё в 1965-м году. К сожалению, подробной информации о реконструкции корабля по изображению на оттиске мне найти не удалось – есть только1 чёрно-белая и не очень чёткая фотография, по которой и не поймёшь даже, в натуральную величину построили кораблик, или сделали только его макет. Но сам факт попытки воссоздания судна по изображению на коговой печати 14-го века уже впечатляет и вдохновляет на подвиги.

С практической точки зрения понятно, почему для реконструкции выбрали именно штральзундский когг – этот кораблик очень простой по своей конструкции – маленький, однопалубный, всего лишь с одним парусом – ну то есть относительно дешев в изготовлении, реален с точки зрения проектировки чертежей и, безусловно, аутентичен и обоснован с точки зрения исторической реконструкции. Подобные уютные торгово-военные яхты были очень распространены в 14-м веке – они быстро окупались, их было не так жалко, как большие корабли, если потонет, или разграбят, их быстро и недорого строили. Интересно, что средиземноморские когги, в отличие от своих северных собратьев, маленькими размерами не отличались – они были более просторными, вместительными, с пузатыми боками – короче, в полной мере отражали жадность своих владельцев (венецианцев, генуэзцев и пр.).

В 1962-м году в районе города Бремен производились работы по углублению дна судоходной реки Везер, в результате чего в слое ила был обнаружен затонувший торговый корабль 14-го века, получивший в народе название «Бременская когга».

Перед специалистами тогда ещё ФРГ стала трудная задача – как поднять со дна уникальную находку?

Ведь от соприкосновения с воздухом видавшая виды древесина рассыпалась бы, как пыль.

Кроме того, необходимо было реконструировать корабль, буквально склеив более 2000 обломков, найденных в иле.
Сами понимаете, технологии в 60-х были не такие супер-продвинутые, как сейчас – обошлось без компьютерных моделей, применяемых повсеместно в подобных случаях в наше время.

У водолазов были только чертежи общего плана, ну и раствор полиэтиленгликоля – это такое вязкое, гелеобразное вещество, благодаря которому размокшее дерево удалось обезопасить от деформации и поместить в специальный резервуар для дальнейшей реконструкции.

Осталось всего несколько чёрно-белых фотографий, задокументировавших проведение спасательной операции по подъёму пока единственного в мире дошедшего до наших дней образца корабля, использовавшегося в средневековой северной Европе. (Есть ещё правда 5 кораблей викингов, но это немного не тот период).

В ходе её проведения на поверхность были извлечены все фрагменты «Бременской когги», началось её масштабное восстановление. Собирали «паззл» 7 лет.

В настоящее время этот корабль можно наблюдать в Немецком морском музее в г. Бременхафен, где он покоится уже на протяжении нескольких десятилетий в резервуаре с ПЭГ. Предполагается, что когда-нибудь его оттуда извлекут и просушат, но пока технически это не возможно, так как риск повредить экспонат всё ещё очень велик (не научились вобщем).

Однако, это не мешает немцам заниматься реконструкцией «Бременской когги». Вот, судно, которое было построено в 1990-м году группой энтузиастов по размерам и чертежам археологической находки. В нём разве что паруса – это версия, а всё остальное точная копия. Оно под неминуемый восторг зрителей ежегодно бороздит просторы немецких рек во время проведения фестиваля парусных судов Hanse Sail, ну и просто в коммерческих целях тоже. У der “Ubena von Bremen” (так называется этот корабль) даже сайт свой есть, а также все необходимые разрешения, страховки, документы, как у настоящего взрослого корабля.