Пожалуй, самое сильное впечатление от Испании – это Тортоса! В ранний воскресный час, когда город ещё только просыпается/отсыпается вдохнуть всю древнюю, могучую силу этих стен, земли, увидеть флаги независимой Каталонии, большие/трехэтажные и маленькие/едва различимые, развешанные как бы невзначай, на самом деле – очень чувственно, эмоционально, точно.

Тортоса захватила с первого вздоха. Я ещё не знала и не слышала её истории, но уже кожей, может, подсознательно, а может, явно осязала её истинной величие. Не тот призрачный облик, в который она наряжена сейчас, когда любой африканец может захватить пустующий дом и его ни за что не выселишь, когда много чего уже сносится и окрашивается оранжевой пеной, предвещающей смерть строений, а если забудешь в машине планшет, лобовое стекло непременно разобьют «добытчики». А настоящий – гордый нрав, непреклонная воля народов, рассеившихся в пыли времен.

По одной из версий первая столица иберийцев на заре времен была именно здесь. Тортоса была римской, греческой, вестготской, сарацинской, тамплиерской, еврейской, фашистской /во времена Франко/,а стала каталонской после реконристы. Здесь запроста уживаются письмена на латыни и на арабской вязи, колоны из красного и зеленого мрамора/верный признак вестготской культуры/ и пышные золотые и серебряные сокровища епископов, белый мрамор капел и бирюза росписи алтарей, и синева росписи сводов недостроенного собора.

На улицах растут мандариноые и лимонные деревья. Дома гордятся только одним им понятным каталонским неомодерна. И на всё это рассеянное разнообразие молчаливо взирает исламская крепость 5го века, в которой сейчас отель, и можно пожить в интерьерах средневековья с приятными бонусами вроде лежаков у лазурной воды бассейна и восхитительным видом на реку Эбро.
В Тороссе есть много чего посмотреть на 14 век. Например, скульптурные группы, отмечающие священный путь паломников Сантьяго ди компостелло. Оригинальный дворец епископа, чудом уцелевший и поныне обжитый падре. Главное – кафедральный собор.

Он начнётся для вас с подземелий и лабиринтов, по которым вы попадете вначале в музей, где мало экспонатов, зато какие! Оригинальные гобелены, сохранившиеся предметы одежды священнослужителей, на которых можно рассмотреть каждую золотую ниточку, рисунок, структуру переплетений ткани-всё. Жаль, фотографировать нельзя. Но впрочем шкутулки, книг и, прочие предметы-не главное, они только подготавливают тебя к свиданию с сокровищницей, где сребро и злато обрело форму изящных дароприёмниц и фигурных скульптур. Ларцы огромны, массивны, украшены просто невероятно! Они ослепляют. Ещё и свет в залах с высоченными потолками падает так, что они сияют ещё красивее.

Мне больше всего понравилась Мадонна де ла Синта – работа известного итальянского мастера 15 века по мотивам предания о том, как святая Дева явилась крестьянину и передала ему в дар пояс (собственно в переводе название произведения исксства– Богоматерь с поясом).

Голову Марии венчает корона-нимб: первая мысль, что из павлиньих перьер, вторая – что это воротник, третья – отсутствует, потому что велиопное зрелище завораживает и лишает силы разум. Одежды святой – серебро, массивное, туское, тяжелое – она сделана из слитка, но до того воздушна, нереальна. В руках пояс, более похожий на рыболовную сеть. В Тортосе слегка усовершенствовали расказ апостола Луки, здесь считают, что Мария вручила пояс не крестьянину, а рыбаку, ну и по этой причине считают её их покровительницей и больше молятся и жертвуют. Вообще же здесь мне стало очень многое понятно из материальной культуры Средневековья. Начиная со значения дароприёмниц – сокровищ, которые должны были поражать в самую душу, лишать дарителей воли примагничивать золото на храмы.

Заканчивая неписанными договорами между жертвователями и церковью. Раньше я всё никак не могла понять, что заставляло жертвовать, к примеру, треть наследства церкви, или вообще всё? Но заходишь в кафедральный собор Тортосы – и словно прозреваешь. В середине залов скамьи, в положенном месте алтарь, а вдоль стен – углубления с капеллами, одни – небольшие, другие – прямо таки обширные, входы в них отделены воздушными, изящными ограждениями.

Вот здесь могила сеньора (как я его прозвала Ботичелли – за то, что на фамильоном гербе бочки из под вина)-щедрого донатора, на средства которого строился собор. Белая мрморная плита, причудливые переплетения алебастровых ветвей винограда, охраняющие покой и вечную жизнь богача. Прямо рядом с алтарем, под синими росписями куполов!!! Не это ли смысл, так и не достигнутый фараонами? Во второй капелле мне открылась ещё одна истина: в ней было надгробие папского секретаря, важного государственного и церковного деятеля, своими взносами значительно способствовавшего расширению собора Тортосы, уроженцем которой он был. Оно представляло собой сложную скульптурную композицию.

На самой плите запечатлен секретарь, ну то есть статуя 15 века лежит, а на стене над ней ангелы возносят вертикальное изображение умершего. Мы имеем сразу 2 изображения – вот, почему в истчниках, порой , фигурируют несколько скульптур одного и того же рыцаря – они часть какой-то глубокомысленной сюжетной линии. Ещё гербы, девизы, эпитафии, собака в ногах. Так круто, наконец, найти цельную, не тронутую капеллу, которая не вырвана из контекста, исследовать памятник таким, каким он был в 15 веке. Самую большую капеллу, более похожую, на собственность мертвеца внутри храма, или отдельный дворец , я пропустила, потому что в этот момент началась католическая месса, или крестный ход – уж и не знаю. Смысл в том, что почтенные испанские кабальеро в классических, дорогих костюмах и праздничных галстуках со свечами пошли нам навстречу, в середине шёл епископ в золотых одеждах, тот самый, что живёт во дворце 13 века в окружении интерьера старины. Ну ивобщем, нужно было срочно закрывать рот и ретироваться, потому что по всему было видно, что дело это для людей важное, ответственное, не хотелось им испортить праздник.

К слову. Да, мы ходили в собор в воскресенье, рано утром, пока все туристы спят. Ну и в нагруду получили бесценный ворох впечатлений, пропитались духом каталонских улочек прикоснулись к, спящему величию исламских фортификаций крепости на Эбре, ослепли от блеска и масштабов каталицизма , и при этом избежали приторности и ванильности туристических троп и городков.