Было такое ощущение, что в лучах заходящего солнца пражское ристалище глубоко втянуло в себя воздух, чтобы не треснуть по швам, но вобрать по максимуму всех, чей бугуртный голод оказался не удовлетворенный утренними и дневными сражениями.

Ещё совсем недавно мы сомневались, что здесь поместится «королевская номинация 21 на 21», и вот теперь – чудеса компактности: примерно по 50 человек с каждой стороны. За нас встают аргентинцы и Израиль, ну потому что тоже белые (то есть в белых коттах). Все остальные против, хотя, думаю, наши бы не обломались, как раньше против всех выйти, с другой стороны – зачем идти на лишний риск в предверии финалов?
В первых сходах не возможно было что-то понять – такая высокая плотность боя была. С моей стороны казалось, что вначале наши просели позиционно, что многозцветье котт противника придавило русский строй к бортам ристалища. И тем показательнее динамика, которую уловил объектив фотокамеры: русские принимают удар, спокойно отражают его и перпендикулярно заворачивают фронт, забивая по углам вместо того, чтобы самим быть забитыми в этой ловушке.
У противника ярче всех выделяются чехи: массивные, организованные – эдакая богемская коробка отчаянных парней, которые неизменно попадали под удар наших алебард. У чехов была эшелонированность строя – примерно 3 ряда по 2-3 человека, те, кто сзади подпирают щитами впередиидущих, строй почти без просветов. Ну и в общем, если где-то и не хватило ударостойкости и опыта, всё остальное братья-славяне делали абсолютно правильно и чётко.

Ещё понравились австралийцы. Их было совсем немного, но тем не менее их яркие зелено-желтые котты, как кусты сурепки – такие же настырные и неприхотливые, выдергивали глаз на себя. Австралийцы не были командными бойцами, но, как показала Прага, в номинации «все на все» очень даже есть место подвигу, во и парни из Мельбурна, будто герои какого-нибудь исторического фильма, хоть и двигались в рамках общего сюжета, но выполняли свою личную миссию: где-то осознанно лезли на рожон, прорываясь из последних рядов, где-то героически падали, прикрывая прорыв тылов. В общем, в этой номинации у австралийцев определенно лучше получалось ,чем в 5 на 5.
Запомнились швейцарцы – на вечерние большие бои они не успели, зато в ночных, не столь масштабных, хорошо так вписались в украинский строй, универсально отработали алебардами, будто всегда вместе воевали. Может, конечно, они просто были чуть менее уставшими, чем остальные, однако, за бои заслужили твердую четверку.

Упасть хотя бы раз в этих вроде бы незачетных боях – ни за что! Белая котта всё покажет лучше, чем полсотни свидетелей. В первых сходах наши торопились, огрызались друг на друга и нервничали – так хотелось побольше порубиться и боялись, что противника надолго не хватит. Но шли бугурт за бугуртом, и всё яснее становилось, что бойцы из других команд поднакопили выносливости, особенно украинское ядро. И вот уже первый голод утолен, и второй – тоже, начинается игра на выносливость, но никто не уходит с ристалища, даже не думает об этом – ещё бы! Так долго ждали настоящей номинации «все на все», чтобы она была не «для галочки», а реальным испытанием, чтобы дать волю себе и своему, работающему, как часы, надежному строю.
Когда всё закончилось – с арены выходили абсолютно счастливые, довольные, умиротворенные люди. Сумерки увлекали за собой в лагерь и по гостишкам, город шептал, что на узких улочках много всего заповедного и сокровенного – такая свобода – промчаться по ним, желательно с хорошенькой девчонкой, но только после того, как всё было – в смысле все внезачетники выиграны.
Гуляя по ночному городу, мы встречали компашки украинцев, и всё ещё не отойдя от впечатлений недавних адских боёв, гадали – сражались ли они в этих замесах, и если да, то в каких доспехах?
Со стороны украинцев было очень много храбрости в этих боях. Они неизменно оставались последними на ногах в своей партии, но даже и мысли не допускали о поражении, они сражались, даже когда это было не логично и не нужно. Лишь отчаянные маршалы, бросаясь порой под замах алебард, останавливали бессмысленное и беспощадное насилие.
Я много думала в Праге о том, как нас сюда занесло? Что заставило оставить дома маски приличных служащих и в погоне за страшными бугуртами мчаться в старую столицу Чехии, ради коротких моментов триумфа и выплеска силы?
За забралами не видно лиц, но даже, когда они снимают шлемы, выходя с ристалища, эмоции бойцов редко удаётся прочитать. Меняются котты соперников, декорации, места, но не сами сражения, сколько их уже было у наших сборников за плечами? Стали ли эти пражские, ночные чем-то особенным в их коллекции? И если нет, то почему с непередаваемой, беззаветной верой так ждут новых битв, скучают по ним, готовятся и летят за тридевять земель по одному только слову к сокровенной «Битве наций», ставшей символом русского военного искусства и непобедимости нашего народа?
Пражские ночные – в отблесках заходящего солнца на шлемах, в скрежете фальшионов и гуле болельщиков…даже и сейчас, по прошествии нескольких месяцев они кажутся фантастической легендой, они греют душу сладкой радостью победы.