Что ж, телепорт из настоящего в прошлое и обратно в будущее в части медовуховарения состоялся и был признан успешным.
Всё по технологиям с историчной посудой и ингридиентами. С очень интересным рассказом, таким прямо знаете — от души, когда рассказчик и сам настолько увлечен и так хочет заразить своей любовью других, что у него нет шансов на поражение)))
Дегустация…ммм…ароматы…тёрпкий вкус средневековья.)))

Поворской конкурс был в субботу сразу после большой войны, как раз когда уже и не надо бы есть, а хочется)
Илья Борисов, командир архангельского Унтервальдена, отправил меня туда судить от клуба, так что я, преисполнившись чувства ответственности, прибыла на всякий случай за полчаса до начала действия. И не прогадала, потому что первое блюдо уже было на столе и активно дегустировалось второй девочкой-судьёй.
Это был плов и его надо было есть руками, и это оказалось чертовски трудно переступить через себя, чтобы засунуть пальцы в жирную массу. Бррр! Но пришлось.
Плов как плов. Какую историю про него можно рассказать, если вообще-то даже и презентующие данный кулинарный шедевр не определились с периодом-регионом историчного блюда?

Для меня это было минусом, ну потому что я уже однажды, видела, «как надо»: ну то есть с источниками, паспортами на каждый рецепт и каждый продукт, с историями про его создание и в презентационном виде.
Но в Торжке всего этого не было, как не было и достаточного освещения, чтобы оценить внешний вид, отдельного судейского стола, за которым бы обсуждались и принимались решения о победителе.

Блюда оценивались не с точки зрения историчности, а по вкусовым качествам, ну а тут я, конечно, не эксперт – по мне так вкуснее хлеба ничего на свете быть не может.)))
Следом за пловом, на столе возникла не менее жирная сливочная похлебка с мясом, сыром, рисом (его, кажется, добавляли всюду) и овощами. И вновь было непросто убедить себя попробовать это по всем внешним признакам опасное, непроверенное блюдо. Оно оказалось очень нежным, но всё-таки на любителя.
Далее курица снова с рисом и ещё с миндалём. Вот это было уже ближе к привычному рациону и гораздо вкуснее, но разве заслуживало участия в соревнованиях шедевров?

выбор десертов оказался одинаковым. Хотя на вкусу, сервировке, подаче, вариации – вообще ничего общего! Было интересно сравнить, тем более, что это блюдо было реально историчным. Мне лично больше понравился вариант Унтервальдена – ну потому что я падкий человек на все эти красивый подачи и прочие признаки сладкой жизни.)))

Наконец, блюдо, удивившее больше всех. Не помню, как называется – по сути это был ячмень с лосятиной (внимание, лосятина – это не лосось, а лось!!! Реально выкупленный в охотничьем хозяйстве!!!). Я-то вначале не сориентировалась, решила, что лосятина – это консервы, а когда мне растолковали – ну, конечно, это вообще жесть! Теперь не смогу смотреть бедным лосикам в глаза.
Самым красивым блюдом были фрикадельки всё того же Унтервальдена (у них было 2 команды девчонок): представьте широкий поднос, устланный травами, на нём круглые, аккуратные фрикадельки, внутри каждой из которых миндальный орешек, а в промежутках между – вырезанные в форме розочек редисочки и ещё какие-то прикольные овощи. Плюс соус с экзотическим вкусом меда, имбиря, вина и трав. Ах-ах-ах! На царский стол!
Вторая их команда заморочилась с курицей в кляре на огне. Сами по себе окорчка навряд ли могли выдержать конкуренцию с теми же фрикадельками, если не знать, что готовились на сырых дровах, на решетке в форме герба клуба много часов в клубах раздирающего глаза дыма. Блин, я склоняю голову перед титаническим трудом гениев полевой кухни.
Ещё запомнился ломардский сырный супчик, а точнее лекция второй женщины-судьи о том, что он очень похож на французский луковый. Вот здесь было интересно, потому что завязалась дискуссия, переходящая из научного русла в практическое и наоборот, подключились зрители, ставшие по умолчанию главными дегустаторами поварского конкурса (мы-то пробовали всего по ложечке). Вот это уже было ближе к теме, потому что подоные мероприятия, на мой взгляд, всегда должны иметь своей целью исследования.
Следующий продукт – просто шок! Медовуха, которую сделали сами и настояли год в деревянной бочке. Крепкая, как чёрт. Один глоток просто убил все мои силы, отозвался в каждой клеточке жестоко и огненно. Градусов 15-20 как минимум.
Были и ещё разные компоты, вина с пряностями и прочее, но я уже больше бдительности не теряла.)))
В общей сложности на конкурсе было представлено 24 блюда. Все команды, принявшие участие, получили призы: ложки-вилки-ножи-штопоры. Но, впрочем, конечно, в следующий раз надо доверить проводить поварской конкурс ребятам из Ури и Унтервальдена: у них правила, организация,веселье.
А так, когда презентующие говорят меньше, чем судьи – так не прикольно.

Для сравнения я расскажу вам ещё о двух полевых кухнях Торжка:
О Боссеановской: там было столько сумасшедших изысков, что даже поверить было не возможно, что это всё взаправду. Больше всего меня впечатлила курица, запеченная в высоком кувшине. Ну как так-то? А получилось красиво, аутентично и здорово. Мне сразу вспомнился почему-то трактир из советского фильма про Буратино: вот честное слово, вся эта невероятная воронежская посудка с ножками, ручками, крышечками, крынками, соусниками и прочим вообще была в тему-в тему и очень подчеркивала вкус блюд. Второе блюдо тамплиеров, про которое нельзя не сказать – это похлебка, бурлящая в круглом котле: 10 процентов воды, всё остальное мясо и яйца. Очень сытная – не зря ОСХ-шники так хорошо выступили в турнире, все пробились во 2-й круг, и в бугурте не сдюжили, выиграли для нас первый сход субботы.

Ну и вторая полевая кухня – ребят из Архангельска. Вы представляете они делали на костре вафельки: такие круглые, как маленькие солнышки, такие хрустящие, как первый снежок в морозец. На каждой из вафелек был герб клуба – ключик. А ещё северяне делали фондю на костре, да не такое сладкое и жидкое, как их одноклубники из Краснодара, а густющее, чтоб прям ложка стояла, с чесноком, кислым красным вином (отчего вся масса приобретала белый цвет с сиреневым оттенком) и 2-мя видами сыра (твердым и мягким). От одного запаха нос так пробивает, что ты никогда не заболеешь!

Как и водится, самое вкусное и интересное осталось внутри клубных лагерей, где его оценили те, кто только что все силы отдал на ристалище за славу своей компании, а теперь в кругу родных по душе людей расслаблялся и разлагался, в умиротворении сливаясь с блаженной окружающей обстановкой.

Одни из первых вестников весны – альпийские крокусы, по странной прихоти судьбы, растущие и у нас на склонах холмов в Черноземье и опьяняющие своим нежным ароматом и скромной красотой. Мы ездили на них смотреть каждую весну, и вдруг выяснилось, что эти малютки не что иное, как шафран – тот самый, который оказал огромное влияние на всё средневековье, ну потому что:

1. Шафран – это самая дорогая пряность. Именно право на покупку у мусульман шафрана, выданное папой Иннокентием III в 13 веке, сделало Венецию богатейшей и могущественной державой Средиземноморья! В последствие Пиза и Генуя также выкупили себе это право за колоссальные взятки, но хитростью и вероломством венецианцы всё равно не допустили посягательств на свои эксклюзивные преференции.

2. Шафран – основа для желтого  цвета в рукописях. Каждый манускрипт несёт в себе его следы, раз уж заказчик раскошелился на оплату краски. Кстати «сбор щафрана» — одна из популярных тем в книжной миниатюре 14-15 веков, этим сюжетом украшались псалтыри, хроники и др.

3. Шафраном подкашивали одежды – именно поэтому желтые платья носила только знать, бедняки не могли и мечтать об этом благородном светло-золотистом оттенке. Потому что шафран до сих пор стоит дороже золота.

4. Из-за шафрана случались войны очень даже часто. Вначале, когда торговать с неверными-главными поставщиками шафрана купцам-католикам было запрещено, караваны с шафраном просто грабили (на это христианский Бог смотрел с молчаливым одобрением , видимо). Помимо локальный стычек, история зафиксировала множества фактов «специальных войн», которые организовывались с одной только целью – отжать территории, на которых рос драгоценный шафран: это и захват испанскими рыцарями Каталонии и Мурсии, и португальские битвы с арабами на море и на суше, пиратские рейды итальянских республик, воюющих непрестанно друг с другом и т.д.

5. Даже и без войны он умудрялся становиться причиной смерти разного рода прощалыг/ Так, в 12 веке в Париже арестовали шайку  преступников, научившихся подделывать шафран. Вынесенный им приговор был очень суров: четверо фальсификаторов были сожжены заживо, а пятый, главарь банды, был тоже живьем закопан в землю. В Голландии 14 века за подобное же преступление были арестованы 11 человек. Все они попали под топор палача.

6. Шафран являлся универсальным средством оплаты. Сохранился документ, в котором говорится, гражданин Пизы был привлечен к судебной ответственности,
а то, что не смог, согласно составленному им и продавцом договору, оплатить за 2 месяца стоимость лошади, 2 баранов и 9 волов. В доме у покупателя был произведен обыск. Он дал ошеломительные результаты, у злостного неплательщика обнаружили полкило шафрана, 300 грамм имбиря и 600 грамм мускатного ореха. Все это перешло в руки продавца, который был абсолютно удовлетворен таким решением.

7.Кроме прочего, шафран был ещё и лекарством, чудодейственную силу которого, правда, мало кто мог проверить. Им лечили даже от чумы, не говоря уже про множество более простых болячек.

8. В качестве одного из 54 ингридиентов измельченные сердцевинки крокусов добавляли при приготовлении миры, которой короновали монархов и князей. Запах миры сохранялся на одежде в течение последующих 3-х лет. Вот какой непростой первоцвет у нас поселился на холмах Воронежской области! 

Сегодня шафран в зависимости от сорта стоит от 500 до 800 долларов за килограмм, хотя это всё равно не повод уничтожать занесенные в Красную книгу цветочки, ведь шафран нужно ещё и правильно приготовить, высушить, переломоть и ничего не перепутать, да и куда нам его добавлять? В русской кухне нет рецептов, требующих обязательного присутствия этого ингридиента.

«В направлении living-history мы ушли так далеко, что никакие европейцы нас не догонят»
(с)

Очень красивые и впечатляющие аутентичного кулинарного искусства воплощают в жизнь представители Тевтонского ордена клуба «Terra Tectonica». Вот один из их проектов Alte Küche, точнее, один из элементов этого проекта — средневековая полевая коптильня.

Конструктивно она состоит из 2-х камер, соединенных дымоходом.

На пригорке выкапывают 2 ямы глубиной примерно полметра: одна (топочная) внизу, другая (коптильня) наверху. Они соединены тоннелем.

В нижней яме разводится костёр. Тевтонцы в своём эксперименте жгли 3-4 часа осиновые дрова.
В верхней — на специальную конструкцию (аналог каркаса духовки) помещаются рыба, нанизанная на веревочку, и мясо на прутике, предварительно замоченные в лимонном соке и посоленные.

Сверху коптильня закрывается свежесрубленными ветками, которые с одной стороны обеспечивают гигиену продуктам (отгоняют мух), с другой — не мешают копчению, так как воздух всё равно проникает.

Дымоход (тоннель соединяющий топку и коптильню) сверху изолируется: закрывается досками и землей — это чтобы дым не разлетался, а шёл в дело.

Результат превосходит все мыслимые и немыслимые фантазии! Это просто мега-вкусный шедевр, приготовленный своими руками по аутентичным рецептам без использования совремнных технологий!

И алеманнская кухня, и швейцарская тоже — это прежде всего рыбные блюда, ну потому что сам Бог велел — ведь так много озёр, рек и ручьев. Даже и сейчас, в век гамбургеров, общепитов и сетей фастфуда, если вы приедете в древнюю столицу Швабии, в город Аугсбург, вы неуловимо ощутите в воздухе ли, или в брусчатке, или в волшебных ароматах кафетериев (некоторе из них стоят здесь уже и работают по 500 лет) — что называется, «рыбный дух» — многовековые традиции предпочтений в еде.
Я не буду вам приводить дословный рецепт «Жареной щуки» мастера Ганзена — вюртембергского повара середины 14 столетия. Ну потому что, согласитесь, сложно придумать что-то новое в процессе приготовления на огне рыбы, а у него там одни только общие слова, без указания дозировки специй и их точного перечня.
Однако, остановлюсь поподробнее на сервировке блюда. Дело в том, что в условиях неразвитой стоматологии и отстутствия культуры чистки зубов подавать даже такой вроде бы мягкий продукт, как зажаренная рыба было не круто и не принято. Не говоря уже о том, что, если бы епископ, или кто-то из его гостей подавился бы косточкой на пиру, повар мог бы запросто лишиться головы.
Поэтому рыбу измельчали до состояния фарша, потом выкладывали в форме щуки, подкрашивали там, где надо травами, или хлебными крошками и подавали с большой помпой и пафосом.
К сожалению, поваренная книга мастера Ганзена не содержит иллюстраций, и мы не можем в полной мере представить себе этот шедевр, однако, можем попробовать воссоздать. Вот, например, как данное блюдо выглядело на псковском пиру-2010.

Почему-то при слове «повар» перед глазами встаёт толстощёкая тетка в белом колпаке из школьной столовки, она, пожалуй, даже была выпускницей местного кулинарного ПТУ, ну и в общем, навсегда отбила у меня уважение к этой древней профессии.

А между тем придворные повара в Германии 14 века были людьми утонченными, высокообразованными и занимали видное положение в свите господ, входя в круг 4-х самых близких людей нобиля.

Сегодня мы расскажем вам про вюртенбергского повара, именуемого не иначе как Мастер Гансен и его удивительную «Алеманскую книгу хорошей еды», написанную в 1350-м году. Оригинал этого текста в настоящее время хранится в библиотеке Королевской Баварской академии наук в Мюнхене (большая его часть), отдельные листы выкупили Австрийская и Берлинская национальная библиотеки, а также одна малоизвестная Dessau, Landebücherei, Hs. Georg.

К счастью, благодаря изданию 1863-го года и его последующих перепечатках мы с вами можем многое из неё воссоздать и попробовать, если, конечно, рискнём здоровьем, ведь некоторые из 96 рецептов – это просто разрыв шаблона и полнейший вынос мозга.

Например, «молоко невесты» — блюдо под номером 34 в поваренной книге Мастера Грансона. Если только гугл-транслейтор ничего не перепутал, то для его приготовления необходимо в кипящее молоко добавлять соль, шафран, пиво, влить расплавленное сало, перец и сладости. Яискренне сочувствую женихам-гостям вюртембергского епископа, которым пришлось бы заценить это лакомство.))) Впрочем, вот лично в моём детстве похожей отравой лечили соседских детей самые ответственные из бабушек. Может, оно и не яд вовсе, а полезно?
На всякий случай приведу весь рецепт – вдруг найдутся знатоки старонемецкого, которые предложат лучший вариант перевода.

34 Milchbrauten

Gebrauten milch. niem ayer und milch gelich vil vnd schlach es durch ainander und tuo salz und saffran daran als vil es bedarf und tuo es in ainen haffen und henk den haffen in ainen kessel voll wasser, also das das wasser nit darinn mug in den haffen und laus es wol sieden bis es vorgestecken und gibs für ain ayermuos. wöll man es aber brautten, so züch es uff ain suber tuoch unz es wol ersyhe; darnach tuo das tuoch ouch darüber und beschwer es mit ainem brett, mit stainen, so wiert es keck als ain käss. darnach zerschnid es mit ainem faden und legs uff ainen rost als ain ütterlin und beströw es mit gewürcz oder mit zucker. ouch macht haiss schmalz daruff giessen, du macht ouch es in ainem pfeffer oder in ainer brüge geben ob du wilt.

Впрочем, не будем совсем уж принижать мастерство Мастера Грансена. Это ведь был тот ещё проныра. Дабы подстраховаться от других грамотеев, которые могли бы выкрасть его рецепты и занять тёпленькое местечко придворного повара в свите епископа, в книге он использует специальные, только ему известные условные обозначения для смесей специй. Знаменитый шеф, так сказать, оставил несколько секретиков нераскрытыми.

Примечательно, что большое внимание во 2-м томе «Алеманской >книги хорошей еды» уделяется так называемым «шоу-блюдам», которые могут в полной мере раскрыть талант повара и представляют собой шедевры оформления и по сей день.
Например, 86 рецепт – эдакий трёхэтажный торт, первый ярус которого сложен из пирожков с яблоками, второй – из пирожков с мясом, а венчает эту конструкцию огромная сваренная голова теленка. Вокруг «тортика» на подносе выкладываются цветки из яичных белков и мани-пирожные на подобие тарталеток. Всё очень красиво, солидно и здорово!

Коньяк мы подарили миру, а арманьяк оставили себе.
Французская присказка

Среди тлена и праха старинных бумаг Виталя де Фюра нашлось одно письмо, пожелтевшее от времени и рассыпающееся в руках. Реставраторам потребовалось много времени, чтобы восстановить и перевести его текст. Но, видимо, они старались не зря. Ведь в своём послании 1310-го года от Рождества Христова, тогда ещё настоятель францисканского монастыря в городе Оше, а в последствие грозный кардинал Франции описал лечебные свойства чуть ли не первого бренди в Европе.
«Этот напиток снимает головную боль, помогает от простуды и прочих недугов.»

А ещё чудесным способом улучшает настроение, избавляет от печалей и вообще лечит душу, хоть и вредит телу…как и любой другой крепкий виноградный спирт. Арманьяк вообще напиток высокоградусный – 45-60 градусов крепости вам обеспечено, правда, чем старше напиток, тем меньше в нём спиртов. Название своё он получил от одноименного графства в Гаскони, которое в свою очередь стало так именоваться примерно в начале 10-го века, когда некий доблестный рыцарь Херреман после долгих странствий и походов обосновался в этих благословенных богом краях, купил крупное поместье и стал коротать пенсию в достатке и роскоши – благо за свою долгую военную карьеру успел накопить трофейных сокровищ.

Учёные монахи в своих хрониках писать его имя стали на латинский манер – получилось Арминиус, ну а местным неграмотным крестьянам оставалось только приспособить хоть как-то под свой язык чудоковатое слово – вот и стал германец Херреман французом Арманьяком, а от него и все потомки рода, который в будущем станет одним из самых знатных и могущественных в Гаскони, стали графами а’Арманьяками.
Но, впрочем, это не даёт ответ на вопрос: «Откуда же в континентальной Европе появился столь крепкий спиртной напиток?»
Собственно сами виноградные лозы сюда привезли римляне в начале 1-го тысячелетия , чем на долгие века предопределили судьбу плодородных солнечных долин Луары.
Ну а дистибулярный аппарат – это уже дар арабов. По одной из версий его привезли в 13-м веке возвращающиеся домой участники Крестового похода.
Наконец, дубовые бочки – неотъемлемый атрибут производства арманьяка – это уже кельтское изобретение. Их появление в регионе связывают с эпохой вхождения Гаскони в Аквитанское герцогство и соответственно в юрисдикцию английского королевства.
Куда ни глянь – все предпосылки для изобретения арманьяка в период «до 14-го века».
Однако, вся его задокументированная история – после.
В частности, в одной грамоте, датированной 1348-м годом, он вскользь упоминается как «огненное зелье».
А в 1461-м он уже попадает в реестры продуктов с фиксированной ценой и определенными требованиями по качеству.
С 16-го века купцы активно возят арманьяк в Голландию и Германию. Ну а потом, по мере усиления французской монархии, неизбежно сопровождаемыми различными торговыми и политическими препятствиями для любой конкурентоспособной знати, с международной арены арманьяк был вытеснен своим младшим братом коньяком (на 50-70 лет придуманным позже), да так и остался в роли гасконского национального колорита.

Раклет в переводе означает «скребок», и в этом диковинной, необычном слове, по сути, заключается и философия, и способ приготовления этого древнего швейцарского блюда.

Впервые раклет упоминается ещё в конце 13 века в монастырских рукописях Обвальдена и Нидвальдена –полукантонов, которые как две  палочки «Твикс» всегда вместе, хоть и самостоятельны в составе Унтервальдена.

Средневековый раклет изначально готовился следующим образом: крестьяне клали возле тлеющего костерка головку жирного сыра, иногда прямо на угли. От тепла он начинал поджариваться, и вот эти тёплые ароматные корки соскребали, или отрезали ножом и ели. Потом 2-й слой, 3-й и так далее. Получалось очень сытно, вкусно, просто и быстро. Вскоре эти преимущества оценили по достоинству и хозяйки. В 14 веке раклет становится праздничным угощением, которое подают вместе с вяленым мясом, квашенными овощам, свежеиспеченным хлебом и белым вином. Однако, по всей видимости, из рациона пастухов он тоже не выходил как дешевая и доступная в походных условиях еда.

Важно правильно выбрать сыр! Хорошо подходит легендарный Грюйер – во-первых, из-за своего яркого запаха и незабываемого вкуса. Во-вторых, потому что он упоминается в письменных источниках, начиная с 1115 года, когда некий граф Грюйер вместе со своим племянником основал монастырь и даровал его хартию, дающую разные преференции, в том числе право получение сыров из Альп Грюйера в обмен на предоставление инструментов для его изготовления. В те времена сыр делали только летом зато в каждом домике в Альпах.

Есть ещё правда легенда, согласно которой ещё 2 тысячи лет назад один из римских императоров умер, переев сыра Грюйер, но это, скорее, вымысел, чем правда, потому что никаких документальных доказательств нет и даже имя императора в разных версиях легенды разное.)

В 1249-м году сыр Le Gruyère начинают продавать на ярмарке во Фрибурге, о чем имеется запись в одной из торговых ведомостей.

А в 14-15 веках он уже хорошо известен по всем швейцарским, германским и итальянским землям.

В наши дни этот сыр можно купить в «Ашане» по цене 170 руб. за 200  г. И порадовать себя и друзей вкусным, историчным и простым блюдом в преддверие.

Основное отличие раклета от фондю в том, что сыр жареный, твёрдый, а не расплавленный. Вообще с течением времени сыр имеет свойство засыхать, поэтому когда пастухи гнали свои стада на высокогорные пастбища и оставались там с ними на долгие недели и месяцы.

Еда, которую они брали с собой черствела, становилась твёрдой и невкусной. Чтобы её съесть, приходилось её подогревать на огне. В результате чего и появились такие рецепты.

Холодный блеск алой зари, укутанной белыми простынями Альп, почти погас. На землю спустился сырой сумрак ночи, повеяло мокрой свежестью с озера – утром она, наверняка, опадёт крупными алмазами росы на весь прекрасный мир вокруг. Ну а пока он посильнее натянул на себя шаперон, покрепче закутался в суконный плащ и хотел уж было вздремнуть под раскидистыми ветвями старого дуба, но, поворочавшись с бока на бок и послушав заунывное урчание живота, передумал – вместо этого быстро поднялся, нашарил в своём мешке кусок зачерствевшего хлеба и сыра, флягу с вином – да уж, негусто и не вкусно, но выбирать не приходится.

Уже 2 недели он пас овец в отдаленном горном перевале близ озера, наслаждаясь красотами Альп. Травы для стада здесь было с избытком, погода в общем-то ладилась, хотя с каждым днём тепло всё стремительнее утекало в следующее лето. Для полного счастья ему не хватало только горячего котелка.

Да вот он, кстати, и котелок-то есть, вернее, старый глиняный горшок, но и в нём ведь получился бы отличный обед для пастуха. Ещё раз тщательно обшарив мешок с припасами и не найдя в нём ничего, кроме уже упомянутого сыра, вина и хлеба, старик развёл костерок, примостил на него посудину, в которую аккуратно сложил драгоценный сыр, налил сверху вино, и стал ждать, когда твёрдый сыр расплавится, превратившись в раскаленную густую жидкость. Вино наполнит его пряным ароматом виноградных лоз. А душистый вечерний воздух гор приправит осенней горечью. Сломав несколько прутиков, пастух нанизал на них куски хлеба. И, когда сыр расплавился, обмакнул их в горячую, ароматную, жёлтую массу, и чуть-чуть остудив стал неторопливо, растягивая удовольствие, жевать. Вся прелесть и полнота жизни вмиг открылась перед ним.

В этом единении с природой, согретый огнём костра снаружи и блаженством живота изнутри, он сладко так растянулся у огонька и про себя подумал, что никакой другой еды вкуснее в мире не существует, чем хлеб, на котором толстой корочкой затвердел сыр, растопленный в вине.

В последствии это блюдо, придуманное неизвестным швейцарским пастухом в середине 14 века, получило название «фондю», его простой и гениальный рецепт позаимствовали крестьяне, из их лачуг оно перекочевало в дома и на столы феодалов, из Кантона в Кантон, и вскоре стало швейцарской традицией и самым известным блюдом национальной кухни.

Известные кулинары не раз пытались его усложнить, поэтому современных рецептов фондю — множество, но для приготовления настоящего аутентичного блюда ничего кроме этих 3-х ингридиентов нне требуется, разве что настроение )

В жаркую погоду, что может быть лучше для утоления жажды и придания сил, чем морс? Это сейчас его готовят с добавлением сахара, всяких ГМО-шных продуктов (ароматических эссенций и вкусовых добавок) методом купажирования (даже знать не хочу, что это такое) и условием не менее 1% содержания алкоголя. А в стародавние времена морс – это была просто смесь сока перетертых диких ягод и не менее дикого мёда. Оба ингридиента можно было достать в соседнем лесу, не напрягаясь, в смысле не тратя время на сев, обработку почвы, сбор урожая и так далее. Другой вопрос, что и мёд, и ягоды по идее принадлежали феодалу-владельцу леса… хотя кто ж за ними уследит и пересчитает — все ли ягоды на месте, и не медведь ли разворошил улей, а вовсе не крестьянин?

И всё же морсы (конечно, в 14-м веке они так не назывались) в основном позволяли себе богатые в силу дороговизны всё того же мёда.
Самый верный рецепт этого напитка совсем простой:
— 1,5 л.воды,
— 0,5 кг.диких ягод,
— 3 ложки мёда.
Ягоды промыть, перетереть и сварить, добавить мёд.
Всё!
В качестве ягод можно взять бруснику, клюкву, малину, ежевику, землянику, чернику, голубику, калину, бузину, шиповник, барбарис – в общем, любую ягоду, которая растёт в лесу.

Само слово «морс» пришло к нам из Византии и означает «вода с мёдом».

Вся прелесть морсов в том, что их очень легко было добыть, что тогда, что сейчас. И это делало их незаменимым напитком в походах и на пирах.