Ещё до того, как на берегах Бильского и Невшательского озер появились собственные графы с одноименными титулами, представители очень древних и уважаемых швабских и итальянских домов селились здесь. В частности, в 12 веке в междуозерье правили фон Фенисы-настолько благородные, что даже попали в элиту западно-европейского рыцарства, изображенную на миниатюра Манесского кодекса.
В частности, чести удостоился Ульрих фон Феникс-молодой минезингер, наследник рода, не успевший окровить меча.
Ульрих умер в возрасте 15 лет, оставив миру на память о себе прекрасные стихи и песни.
А вот так это звучит на немецком.

Знамя феодальной армии баннорета Савойского герцога-рыцаря де Блонайса.

Аппликация. Бархат. Шелковистые золотая парка. Хранится в Музее Армии в Париже. Датируется 14 в.

Валерийский замок и Турбийон – близнецы, высокомерно взирающие друг на друга с двух альпийских вершин недалеко от Сьона – столицы кантона Вале. Ну как столицы? Просто чуть более крупной деревеньки в сравнении с близлежащими, по нашим меркам – даже не поселок городского типа.
Фундамент Турбийона и часть несущих конструкций действительно очень древние, первое упоминание о них датируется серединой 13 века и связывается с именем тогдашнего епископа Вале Бонифация Шаллана. Однако, крепость дважды основательно выгорала в 15 и в 18-м веках. Так что не спешите восхищаться эффектными панорамами «истинной готики». К настоящему затхлому, тёмному средневековью Турбийон имеет весьма поверхностное отношение.

В 14-м столетии цитадель была каменным домом для князей-епископов Сьона, опорой в их войне с Савойским герцогом, постоялым двором для паломников, идущих в Святую землю, а также местом, где сплетались в одну неразрывную косу куртуазная культура Лангедока с мощной, прогрессивной итальянской мыслью. Я о фресках на потолке местной часовни, о росписи внутренних стен замка и фрагментах плит тех самых, которые были в 13-14 веках, и чудом уцелели, и сейчас являются настоящим сокровищем для культурологов и искусствоведов.

И хотя в отдельных местах краска поблекла и облупилась, всё равно фрески производят невероятно сильное впечатление своей реалистичностью. Они не повторимы и нагляднее всего демонстрируют взаимопроникновение культур вольного Средиземноморья, рыцарственной Франции и воинственной Гермашки. Судите сами: сюжет левой фрески очень напоминает иллюстрацию из Манесского кодекса, а на правой герои одеты в чисто итальянские прикиды…А по центру – так вообще плащ с гербом Священной Римской Империи Германской нации изображен.
Поэтому как раз и удобно реконструировать Швейцарию, на этот регион подойдут источники из всех соседних стран.

Ещё уникальность турбийонских источников в том, что они значительно старше других, сохранившихся артефактов региона, они не испачканы австрийской пропагандой против наёмников, не несут в себе печати пошлости и аллегории, столь модные в конце пятнашки и в 16-м веке.

И понятно, и не вызывает вопросов стремление коренного населения свести на нет асоциальные и просто опасные отряды наёмников, чтобы их не было, а значит, и не было бы войны…

Но всё-таки жаль, что для этой задачи эксплуатировалась живопись, и что в истории практически не осталось памяти о благочестивых швейцарцах – их затмили яркие образы ландскнехтов и маркитанток…

В начале 13 века места вокруг Фирвальдштетского озера были глухими и непроходимыми. Далеко в горы угоняли пастись свои стада пастухи, кое-как перебивались в затхлых домах и убогих деревеньках рыбаки, да отшельники-крестьяне. Бернские Альпы были никому не нужными задворками Европы на окраине владений Габсбургов.
Однако, всё изменилось, когда, ведомые знатными сеньорами, сюда переселились немецко-говорящие колонизаторы из региона Верхний Вале. Собственно логика миграции была простая – вырубить леса под пастбища, захватить и устроиться вольготно с большими правами и свободами, какие могли быть у крепостных дома.

И первое, что сделали валлийцы, обосновавшись в кантоне Ури – возвели грандиозный даже по современным меркам мост через ущелье Шоленненшлухт. Почему этого не могли сотворить местные жители? Всё просто – много раз пытались, но знаний не хватало для постройки надежной конструкции. Всякий раз мощные потоки горной реки Рёйс смывали любую конструкцию и уносили с грохотом в неизвестность. Нужен был точный расчет, и шедевр инженерной мысли. Где уж простым пастухам, да безграмотным рыбакам спроектировать такое!
Собственно деревянный мост Teufelsbrucke, возведенный в 1230-м году, простоял до самого конца 18 столетия, пока в конец не устарел и не был заменен на каменный. Вот так вот надо строить на века!

Как только он появился, тут же через Сен-Готтардский перевал хлынули мощные транспортные потоки, ведь это была самая короткая дорога из Северной Европы на юг и обратно. Караваны купцов скупали сыр, мясо и вино. Появились таверны и постоялые дворы, ярмарки и ремонтные мастерские, где могли подлатать телеги, подковать лошадей, починить повозки. Сильные мира сего молниеносно оценили возросшее в миг значение этих земель: возможность облагать налогом торговцев, богатеть за счёт расцветающих городов и ярмарок. Ну и дальше вы всё сами знаете: войны, клятвенные союзы и просыпающееся национальное самосознание…
Получается, что в основе всего был простой мост, кстати прозванный в народе Чёртовым за то, что на одной из скал возле него нарисованы фигурны Дьявола и козлёночка. Якобы люди не могли построить столь грандиозное сооружение и вступили в сговор с Люцефером. За то, что он им помог, они обещали ему душу первого, кто пройдёт по мосту. Но, когда дело уже было сделано, решили схитрить – и пустили перед собой козлёночка. Ну и Сатане пришлось довольствоваться столь несерьезной жертвой.
Конечно, легенда не без огрехов. Ведь согласно постулатам католиков, у животных нет души, даже и у женщин-то нет ))) Так что откупиться козлёночком вряд ли бы получилось. Ну и, кроме того, не хотелось бы думать, что Князь Тьмы такой уж простофиля, что повёлся на обман.)))
Ну да на то она и легенда, чтобы не быть идеальной. По мне – так её тоже придумали ненависные Габсбурги…от зависти к военным успехам швейцарцев.

Согласно семейной легенде, именно предку Отто фон Бубенберга герцог Церинген поручил основать город Берн на выбранном им месте. Согласитесь, удобная версия во время выборов бургомистра. Ну и собственно на протяжении всего 14 века графы фон Бубенберг трижды занимали эту должность, в том числе во время Земпахской битвы.
В те дни градоначальником был риттер Отто – потомок знатного алеманнского рода, защитник вдов и сирот, гарант в вопросах наследства и справедливый судья в распрях внутри гильдий. Граф (но, впрочем, графом его называть не очень правильно — в швейцарской традиции титулы граждан Берна старательно опускаются, заменяются указанием их принадлежности к какому-либо сословию. В частности, перед фамилией Бубенберг всегда стоит «риттер», что означает — военный, рыцарь) был абсолютным примером подражания во всём, начиная с воспитания детей и заканчивая благочестивостью и заботой о церкви. Редко когда встретишь в истории столь достойного джентельмена. Тем удивительнее, что его слава в веках почти не сохранилась, её затмили подвиги потомка Адриана – героя мюртенской битвы, угробившего все состояние на походы в неведомую Святую землю, ну да это было много позже.

В 1386-м про участие Отто фон Бубенберга в знаменитом сражении не упоминается даже косвенно. Если Шарнахталей условно изображали горцами, а Бонстаттенов – «лесными жителями» (от латинского Baum – место, где много деревьев, проще говоря, чаща), то вот с Бубенбергами всё обстоит значительно сложнее. Записи о их деятельности периода 1384-1386 годов тщательно стерты и отфильтрованы. Тем удивительнее, ведь герр Отто был вообще-то публичной персоной, про него в каждой архивной бумаженции поэмы написаны, а эти 3 года — как будто и не было рыцаря, канул в лету.

В действительности, политическую деятельность бургомистра Берна в этот период была чрезвычайно насыщенной и интересной. Хитрыми инригами, блефом, военными угрозами, тщательно-выверенным давлением на нужных людей он добивался день за днём, поместье за поместьем доминирования города в регионе. Нет доказательств, но всем понятно, что угасшая династия Кибургов – в том числе и на его совести, ведь именно бургомистр нависал над любыми путями выхода семьи из сложного положения,словно коршун, и душил долговыми расписками, как палач.

Будучи днём образцом для подражания и оставаясь им на страницах средневековых хроник, Оттто фон Бубенберг, как человек дальновидный и умудренный опытом, укреплял внутреннюю общину, налаживал связи между кантонами клятвенного союза, беспощадно провоцировал и третировал врагов, оставаясь неуловимым для них.

Стертые записи в архивах кантона Берн свидетельствуют ещё и о том, что бургомистр Берна страховался на любой пожарный случай. Благо имя и положение в обществе обеспечивали ему завидную участь при любой власти. Однако, он все равно . рисковал – не для выгоды, а за правду. Вел, ка теперь скажут, «патриотическую войну» с позиции силы.
Что ни говори, а Земпахскую битву не возможно представить без согласия «хозяина и хранителя Берна».
Хоть он сам и оставался защищать свою вотчину, но сколько солдат снарядил, организовал, отправил в сторону Люцерна.

Есть косвенные упоминания про участие близких родственников Отто фон Бубенберга в битве. Что ж – это вполне в духе домовенка Берна. Хоть и были пути к отступлению, но всё-таки в этой дьявольски азартной авантюре под названием «война с Габсургами» бургомистр Берна ставил на карту всё: своё имя, репутацию, владения, будущее рода. Как бы ни были надежны «человеческие взятки» в виде аббатисс-настоятельниц монастырей из рода Бубенбергов, кастелянов крепостей, нотариусов, фогтов и приставов, бродячих рыцарей-наёмников и первых в Европе студентов университетов, мужей овдовевших графинь и воспитанников в благородных домах габсбургских вассалов — всё равно в эпоху великих возможностей, коей стал конец 14 столетия для Швейцарской конфедерации, вся ответственность за судьбу Берна и клятвенного союза была на нём. Что бы там ни постановили советы, о чём бы ни сплетничали торговки и не болтали крестьяне, последнее слово оставалось за бургомистром. Если бы попался чувак с менее крутым характером, или без гордости и мозгов, ничего бы не вышло из швейцарского бунта. Ведь габсбургоской армии боялись. Это же нужно было так психологически подготовить своё войско, так настроить непримиримо и патриотически, чтобы в момент боя воины ослепли, не замечали сияющих лат и громких титулов австрийцев, чтобы они пошли и подняли на свои штыки и копья знаменитую на весь мир конницу?! Ведь до них этого не делал никто…

Отто Бубенберг не заслужил даже собственной страницы в немецкой Википедии, хотя сделал так много на военно-политической арене региона. Но живые восхваляют его потомка Адриана только лишь по той причине, что он заказа собственную хронику, да ещё вошёл в повествование Шиллинга о Мюртенской битве.

Так несправедливо, но ничего не изменить.

Остаётся лишь любоваться на фрески в их многочисленных бывших замках, часовеньках,  и на фамильные гербы. Кстати у Бубенбергов герб – серебристо-лазоревый щит с алмазной звездой в верхней части. Я обратила внимание на то, что швейцарскому нобилитету вообще свойственно наличие квадратиков  (будь то плиточки-прямоугольники, или алмазы-ромбы, или объемные звезды) в качестве геральдических символов. И это вовсе не от недостатка фантазии. Наоборот, что-то в этом есть глубоко-стильное и объединяющее, уравнивающее нобилитиет.

Возвращаясь, к «главной теме выпуска» — с высокой долей вероятности можно утверждать, что представители рода фон Бубенбергов, затеявшие и раскрутившую всю эту интригу с независимостью кантонов от Габсбургского сузеренетета, участвовали в Земпахской битве. Однако, дальнейшая завоевательная политика (и немного — опасения кровной мести) требовала конфиденциальности и сокрытия имен рыцарей. Отто фон Бубенберг – глава графского дома – выполнял обязанности мэра и защищал город во время сражения.

Каждый выживает в этом мире по-своему.

В отличие от Шарнахталей, другие древние бароны Священной Римской Империи Бонстаттены не имели чёрных пятен в биографии, в их случае всё было прозрачно, очевидно и просто.

В самом начале 11 века эта семья приобрела (захватила в ходе повальной германизации Гельветических общин) земли в Тургау. Это было не очень сложно, если принять во внимание, что гельветы были всего лишь мирными и бедными крестьянами, а Бонстаттены – потомки королей и императоров Германии, Франции и Бургундии — приехали на огромных рыцарских лошадях во всём блеске стальных шлемов и в звоне кольчуг со знамёнами, геральдическими щитами и умными речами. Летописи не помнят насильственного захвата власти, но и денег особых бароны никому не платили,  разве что обещались вассальную службу императору служить, которая и без того за ними числилась по долгу рождения.

Пообжившись, семья стала стремительно разрастаться: болезни не трогали её, в монашеские ордена Бонстаттены не спешили отдавать сыновей, да и с дочками надолго не расставались, предпочитая выдавать и перевыдавать их замуж за соседей вместо того, чтобы превращать в аббатисс, как это обычно делали другие бароны. Скоро Бонстаттенов стало банально слишком много в одном месте.

Да к тому же посыпались другие беды. Ведь их, как крупных землевладельцев, стали стремительно разрывать на части политические силы, борющиеся за власть в регионе. Как тут удержаться на плаву? Кого поддержать в условиях, когда не знаешь наперед правильного ответа – кто же победит в этих бесконечных интригах Габсбургов против кантонов, и городов против феодов? Бонстаттены не стали выбирать – они просто разделились на 3 ветви. Может быть, поэтому на их гербе 3 ограненных алмаза? Первая — переметнулась под крылышко Габсбургов и обосновалась в Цюрихе. Вторая — осела в Берне и стала на долгие годы опорой и основой в патрициате. Третья выбрала Фрибур, но про неё совсем уж мало известно. Таким образом, «распределив все яйца по разным корзинам» , Бонстаттены должны были выиграть при любом победителе в земпахской битве, но вышло иначе…
Больше всего, конечно, не повезло баронам на стороне австрийцев. Вообще говоря, их беды начались ещё с цюрихской резни 1353-го года. Как назло, самый их лучший и главный замок, можно сказать, семейное гнездо стоял на вершине Цюрихберг и был разрушен до основания во время волнений из-за вступления всё новых кантонов в клятвенный союз . При его защите погиб глава старших Бонстаттенов рыцарь Ульрих. Его старший сын Герман с ранениями бежал в Париж и вскоре там скончался. Средний сын (тоже Ульрих) был заключен в темницу, в последствие его оттуда выпустили, но заставили жениться на вдове Аминде Манис фон Мантегг и уехать, забыв свой титул и притязания на земли в Цюрихгау. Младший сын Рудольф в сражении участия не принимал, именно поэтому его пощадили и… заставили подписать бумаги о передаче руин замка, после чего тоже женили в утешение на одной из второстепенных габсбургских невест (графине Жюльен фон Раппершвиль).

Оставалась ещё дочка рыцаря Анна. Вот ей судьба приготовила поистине удивительный путь. Девочка слыла одной из самых ослепительных красоток Цюрихгау. Она была знатна и богата и могла выбрать любого из женихов. Но отец всё берег, баловал, да так и не передал в надежные руки мужа при своей жизни. Когда же Бонстаттен-старший погиб, защищая родной дом, Анна оказалась в очень незавидном положении. При всём покровительстве и заботе Габсбургов о своих вассалах как было найти ей мужа, если брат уже отписал фамильные земли без сносок в дарственной о приданном сестры? По счастью, в свите поклонников красивой девочки нашёлся один чрезвычайно благородный, верный, если не сказать глупый рыцарь Фридрих фон Хинвил, пожелавший жениться на ней просто так, без денег, власти и с титулом, не обеспеченным силой штыков. Анна увидела мужа только через 2 года после брачного договора, и он был прекрасен. Лучше, чем можно было мечтать – весь такой необыкновенный, мужественный и красивый.
И они жили долго и счастливо, пока не грянул 1386-й год. В бою при Земпахе уже немолодой, но всё ещё обязанный австрийцам Фридрих фон Хинвил даже не успел ничего сделать – шальная алебарда, рана, усиленная антисаниторией и отсутствием антибиотиков, гангрена. Бедной его жене сказали, что он погиб, и она впала в ступор, заболела, потихоньку стала сходить с ума. Спустя полгода он вдруг вернулся … без ноги и с истерзанной страданиями душой, уже больше не прекрасный и не мужественный. Кто знал, что так сложится судьба когда-то самой избалованной маленькой принцесски Цюрихгау? Не выдержала, в 1387-м, так и не придя в себя после нервных потрясений, отдала Богу душу. Ну а Фридрих прожил ещё 3 мучительных года после смерти жены.

Ну а что же бернские Бонстаттены – одна из самых богатых и влиятельных семей города? После событий 1353, когда их кровные родственники из цюрихской ветви были обвинены в заговоре, предательстве и так далее, после того как другой их родич Йоханн фон Бонстаттен, знаменитый австрийский боевой капитан, был назначен на пост судебного пристава Винтертура, Кибурга, Тургау, Ааргау, Верхнего Эльзаса (1375-1384), они оказались в очень сложном положении. Фактически они были заложниками бурлящих страстей в регионе. И в случае проигрыша кантонов именно Бонстаттены должны были идти договариваться о перемирии. Никто другой по степени знатности не мог сравниться с ними, а Габсбурги не стали бы говорить с тем, кто им не ровня.
Для Бонстаттенов же меч Земпаха был обоюдоострым: кто бы не победил, они лишаются фамильных земель близ Цюриха, вопрос только в том – каких именно, те, которые сейчас под австрийцами, или на территории под властью кантонов? В силу этого довода, а так же, чтобы не воевать против своей родни на австрийской стороне, бернские Бонстаттены не сражались при Земпахе. Возможно, что очень зря. Ведь все их дальнейшие браки и долги указывают на то, что семья постепенно спускалась всё ниже по социальной лестнице. И хотя потомки бернских Бонстаттенов живы и по сей день, и даже состоят в гильдии для городской элиты, всё равно момент, когда они могли стать по-настоящему великими, был упущен. Зато династия не прервалась, и в 16 веке они вновь — самые уважаемые горожане, входящие в Большой и даже в малый городские советы, донаторы, увековеченные в удивительных витражах готической кирхи в Йегенсдорфе, что в кантоне Берн. вы не увидите их монументальных надгробий, потому что семья пережила все горести и не нуждалась в увековечивании последнего из рода. Но по мне так — красивые цветные стеклышки, наполненные яркими красками жизни гораздо красивее и мудрее могильных плит.

Мясники, плотники, простые ребята из лесов – всё это массовка, и, конечно, смешно было бы предположить, что великую победу над профессиональной армией Габсбургов одержали такие вот, далекие от искусства войны люди. Пришло время поведать о главных действующих лицах швейцарского строя – о рыцарях. Шиллинг и вслед за ним большинство авторов говорит о горцах, невероятно сильных и непримиримых, мощью своего гнева сметающих стройные редуты благородных австрийцев. По всей видимости, речь идёт о рыцарском копье Шарнахталей – «одной из самых влиятельных знатных семей в Берне», как лаконично и точно даёт им характеристику немецкая Википедия. Мы же копнём глубже, опираясь, в первую очередь, на фундаментальный труд Карла Людвига фон Зиннера «Versuch Einer Diplomatischen Geschichte Der Edlen Von Scharnachthal» (написанный в 1823 г.), где можно найти подробные истории про каждого члена этой фамилии, живущего на протяжении 14 века.
Итак, представьте, многочисленное рыцарское копьё. Во главе Никлаус фон Шарнахталь – пра-пра-дедушка и тёзка того самого героя битв при Эрикуре и Мюртене, грандиозного великана с длинной белой бородой. Надо отметить, что Никлаус– это было династическое имя, по традиции так называли каждого первенца Шарнахталей, поэтому не удивляйтесь, если найдёте несколько одноименных исторических личностей в одном регионе в разные годы.
Был ли он таким высоким, как мюртенский великан – доподлинно не известно. Но вот про силу можно говорить с определенной долей уверенности – на момент Земпаха Никлаусу было 26, он жаждал славы, богатства, был молод и вынослив. Он вырос в родовом замке в горах, где каждый день приходилось сталкиваться с вызовами природы, и дети с плохим здоровьем – просто не выживали. Его упрекали в излишней гордости, порой доходящей до высокомерия. Быть может, эта гордость была просто защитной реакцией молодого человека, впервые столкнувшегося с роскошью, которую давала власть, и возжелавшего её добиться.
По правую руку сосредоточенного и строгого Никлауса мы увидим Конрада – не менее амбициозного и гордого рыцаря. Конрад старше на 5 лет, хотя приходится главе дома племянником. У него своё мнение на вопросы построения и ведения войны, он жаждет большей самостоятельности, ну и собственно после Земпаха, вся деятельность Конрада Шарнахталя перемещается в женевские земли, он до сих пор считается одним из самых видных деятелей этого города. Сложно предположить, что там у них случилось, однако, после 1386-го Конрад уже больше не участвовал в авантюрах и предприятиях своей семьи. Ну значит, либо ранение, либо конфликт.
По левую – Йохан, троюродный брат по младшей ветви Шарнахталей, опытный и осторожный, расчетливый и дальновидный. Для него война – это сложная математическая задача, решив которую получаешь богатство, землю и уважение, а если оплошаешь – потеряешь всё. Младшей ветви Шарнахталей всегда приходилось туго. Их несколько совсем небольших имений в горах совершенно не приносили никакого дохода. А, значит, каждое поколение должно было отправлять наёмников на войну, чтобы только не уронить престиж фамилии. Какими-то совсем уж непонятными ухищрениями им удавалось добывать приличное снаряжение и при этом не влезать в долги, не закладывать замки. Может быть, поэтому они редко гибли на поле боя, ну или это умение рисковать с умом, передающееся от поколения к поколению – не знаю.
За спинами этой троицы ещё много их родичей: зятья, кузены, 4-е и 5-е сыновья братьев дедушек. Специфика этого копья в том – что почти все рыцари объединены кровными узами, пусть даже не в очень близком, но в родстве. А значит, за каждую смерть командиру отвечать перед своей семьей. Тут ты рискуешь не только своей репутацией, но и самым сокровенным, что у тебя только есть. Ты сражаешься не только за родную землю, а буквально за свой род.
Ещё глубже – челядь, оруженосцы, добровольцы из земель, охотники за удачей, но, впрочем, их не так много, как у других вельмож. Ведь Шарнахтали не нанимают за деньги и не нанимаются, они здесь, потому что сами хотят взять всё, что только им отдаст Земпах в качестве трофея.
Чем больше нарубят голов австрийских рыцарей, тем больше чужих владений смогут захватить. И кстати в первые годы после Земпаха такие вот полурейдерские захваты собственности в исполнении вышеописанной «банды» вполне себе можно наблюдать. Одни «враги» продавали свой дом за копейки, соблюдая видимость правовой справедливости, другие и вовсе сбегали, освобождая от своего физического присутствия поместья, попавшие во сферу интересов страшных горцев. Так велик был ужас, посеянный мужчинами этой семьи во время сражения. Спустя много лет Чарльз Дарвин откроет теорию эволюции, доказавшую, что выживает сильнейший. Они были молоды, сильны, отважны. Они хотели победить и стояли друг за друга. Ну а что народу накрошили – ну так это же война, никто не обещал, что будет легко для совести.
Ещё одна любопытная деталь. В сражении при Земпахе рыцарское копье Шарнахталей не имело фамильных знамён. Они выступали только под красно-желтым флагом Берна. Ну и кстати до самого 16 века ни в одном из сражений не разворачивали собственные баннеры и не надевали геральдические котты, не брали щиты. Это явно выбивающееся из общей моды событие заставило меня начать копать ещё глубже, чтобы выяснить, почему Шарнахтали 14 века пренебрегали пафосом?
История эта оказалась весьма таинственной и запутанной, уходящей корнями в 11 век, когда из соседней Алемании при загадочных обстоятельствах в Бернские Альпы перебралась одна семья. Кто они? Что заставило их бежать из родного дома и скрываться в глуши? Откуда их непомерное богатство? Ведь один за другим они скупают замки по соседству? Почему нелюдимы и необщительны?
Основав первое из своих поместьев и назвав его Шарнахталем, они начинают именоваться по новому замку. На все вопросы о прошлом молчат, а на все требования откупаются монетой и кинжалом.
Должно было пройти целых 300 лет, чтобы эти графы спустились с гор и осели в Берне.
Начиная с 14 века начинается их взлёт. Земли, должности, власть, богатство – они получили от судьбы всё, о чём только могли мечтать. Из поколения в поколение судьба была всё более щедрой, но эта же роскошь постепенно точила род изнутри, как вода камень, делала слабой, разрушала закаленное столетиями заточения в горах стальное нутро горцев. Неприспособленные к трудностям потомки героев Земпаха растеряли всё.

Сегодняшний Шарнахталь – это отель в одноименном забытом богом и людьми селе в Золототурне. Сюда не проложена широкая туристическая тропа. Об этом месте знают единицы.
Не осталось и надгробий, замки раскупили другие люди. Лишь в нескольких музеях гиды из числа местных сторожил назовут вам их имя. То брызги истинного величия героев Земпаха, Эрикура, Мюртена. То отголоски великой тайны Шарнахталей, которые, быть может, были потомками одной из династий, которую похоронили на страницах хроник летописцы ещё в 11 веке, но которая выкарабкалась и вновь стала сильной, одной из самых влиятельных в Берне, как пишет о ней немецкая Википедия, которая вытянула Земпахское сражение, повергнув Габсбургов в такой непередаваемый ужас, что пришлось отказаться от мыслей вернуть контоны.

Продолжение культурологического среза по героям Земпаха приводит нас к новой любопытной группе воинов – бойцам гильдии плотников Берна. Я выбрала именно её, потому что в легендарной битве сражалось 5-8 плотников (в разных источниках цифры не совпадают), они были в одинаковых налатниках, держались единой группой – прямо как наши пятёрки.))),
Но обо всём по порядку.
Плотник – одно из самых древних ремесел, без них не возможно представить строительство домов и городов, изготовление мебели и деревянных деталей для самых разных необходимых в быту предметов. Понятное дело, как и везде, мастера по деревообработке в Берне были всегда, однако, задокументированных профессионалов, история помнит только с 1314-го года – в том году в городской совет поступила жалоба от некоего Бондаря (изготовителя бочек) на то, что некий Колесник (тот, что делает колеса для телег) загрязняет воду. Собственно именно с этого спора двух горожан и отсчитывает свои дни рождения по сей день существующая гильдия плотников. На протяжении 14 века она претерпевала 3 скачкообразных толчка в развитии. Первый – в 1340-м – когда вдруг ни с того – ни с сего сам Берн стал быстро расти, появилась потребность в постройке нового жилья, а следовательно, и в специалистах. В короткое время число плотников в гильдии утроилось за счёт притока приезжих мастеров. Второй – в 1373-м – когда в неё вливаются также ещё кровельщики и гвоздильщики, ранее независимые. Итого ко времени Земпаха Гильдия объединяет представителей 4-х профессий: бондари, колесники, кровельщики и гвоздильщики. Так кстати и по сей день.(Третий скачок мы рассматривать не будем – он произошёл в 90-х годах и связан скорее с улучшением материального благосостояния и усилением политического значения гильдии плотников на волне эйфории от победы на Габсбургами. Он может быть интересен только в плане исследования эволюции доспеха ополченца гильдии, но уж как-нибудь в другой раз.)

К 1386-му году Гильдия плотников была уже окрепшим и вполне состоявшимся объединением людей. У неё было своё здание, в котором регулярно собирались на общие обеды в складчину члены гильдии. На них было принято одевать одежду корпоративных цветов: белого, красного и желтого. Современные психологи утверждают, что такая «униформа» способствует сплочению коллектива и осознанию его как целостной общности. Поощрялись браки внутри гильдии. Существовала круговая порука, взаимопомощь и взаимовыручка. К примеру, если один из ополченцев погибал в бою, гильдия брала на себя заботы о его семье: детей устраивала в подмастерья, жене выплачивала небольшую компенсацию. В общем, не было такого, как у габсбургских нобелей – смерть одного – катастрофа для всего рода.

Может быть, именно по этой причине когда Берн объявлял мобилизацию 5 человек от гильдии плотников почти всегда были добровольцами, а не назначенными свыше жертвами.
Собственно добровольцев было больше, чем могла позволить себе одоспешить гильдия. Так что отбирали только самых сильных, выносливых и с хорошим здоровьем. Для молодёжи это был реальный шанс обаготиться, приключения, странствия, и семья не умрёт от голода, потому что о них позаботится община – наоборот, тобой будут гордиться, хвалиться перед соседями. Смерти не боялись, ведь войны в средние века были не столь кровопролитными, как сейчас.
Конечно, ремесленник не мог быть так же хорошо вооружен и иметь абсолютную стальную броню, как рыцарь. Однако, шапель, да стеганку, да алебарду Гильдия обязана была выдать своему бойцу. Ну а бремя затрат делили на всех. Благо работы для плотников всегда хватало, благодаря периодическим пожарам…
Мне бы, конечно, хотелось представить себе плотников с топорами – вот уж кто-кто, а они точно знали, как с ними обращаться. Но никак не получается – во всех источниках описываются только копья и алебарды. Это, конечно, из-за влюбленности авторов в «швейцарский» стиль ведения боя более поздних времен, ну да ладно.
Также плохо у истории с именами ополченцев – их считали штуками, и вряд ли даже кто-то из более или менее крупных командиров знал имена этих солдат. В суматохе, жестокости, масштабности земпахского вихря маленький отряд – пятёрка отважных плотников была как один организм. Они вместе росли, играли, работали, ели и пили – были братством на деле, а не на бумаге. Наверняка, ведь знавали и ссоры и трудные времена (ведь человеческие взаимоотношения не мыслимы без этого). И вот в одно июльское утро остались вдруг одни пред целым морем блестящих латами врагов. Можно рассчитывать только на себя и друзей, чтобы попытаться выбраться из стального ада живыми победителями.

Хронисты не снисходят до описания судеб простых трудяг. Выжили они, или нет? Но в архивах Гильдии плотников записей о выплате компенсаций вдовам земпахских героев неи. А значит, можно надеться, что все они вернулись домой живыми и здоровыми. )

В отличие от проигравших Габсбургах, безутешных в своей скорби о полегших на полях Земпаха нобилях, швейцарцы в освещении событий битвы более скромны – их герои в большинстве своём обезличены, только про Эрни и написали, да ито ведь иные исследователи переводят Арнольд Винкельрид как «победитель из лесов» — ну то есть тоже предпринимают попытки уйти от персонализации. Однако, народный фольклор не проведешь. В старинных преданиях сохранилось несколько имён и поучительных историй о защитниках родной земли. В их числе и Элсенер Силач, или Элсенер Мясник – это уж, как кому больше нравится. Впервые его имя упоминается, в связи с событиями 1352-го года, когда кантон Цуг вступил в Гельветическую лигу, и повсеместно крестьяне стали прогонять австрийских наместников с насиженных местечек. Элсенер был мясником, имел свою лавку на центральной площади города, ну и на волне патриотических настроений однажды вроде как отрубил руку посланнику барона, который всего лишь хотел купить себе кусочек говядинки получше, чем «первый попавшийся». Легенды гласят, что вместе с рукой слуги он отправил Винкельроду ещё и грозное, насмешливое послание, повергшее его в шок и ужас и заставившее на время слинять в свой уединенный замок.

Но австрияки они такие, они не забывают обиды просто так. И барон нашёл способ отомстить, похитив дочку Элсенера и надругавшись над ней. Тогда наш Силач, обезумевший от ярости, раскидал охранников барона, накинулся на него и одним взмахом алебарды отрубил ему ногу, а вторым – и голову тоже. А потом ещё до поздней ночи ходил по городу с трофейной ляжкой и громким голосом призывал к восстанию. И за ним пошли, и сожгли замок австрийского наместника, разграбив оружейку.

С тех самых пор Элсенер Силач стал неформальным лидером цугской общины. Ко времени Земпаха он был уже седовласым старейшиной, к словам которого прислушивались и наветы исполняли бесприкословно. Цуг выставил в битве совсем небольшой отряд, как правило, в русскоязычных источниках про него даже и ни слова ни говорится. Как и про отважного Элсенера, в 66 лет рубящего алебардой так, как нам и не снилось. Ну а что с него взять – мясник ведь, у него 100 практик на дню, и в конце концов какая разница, кого чьи кости кромсать: человека, или животных?
Коробка Цуга представляется мне дружным таким ядром алебардистов (совсем как у нас на Изборске) под предводительством действительно самого уважаемого из горожан, которого другие ополченцы знают всю жизнь, верят ему, его опыту и пойдут за ним в любое пекло.

Рисунки к статье: Екатерина Буравцова и Андрей Здзярский

Одни современники называли Фридриха фон Таранта Суровым, другие – Свирепым, сходясь во мнениях только в одном – лучше ему под руку не попадаться, ибо наместник южнотирольских габсбургских владений – человек крутого нрава и бешенного характера. Он никогда не обменивал пленников на золото, не вступал в тайные союзы и не поддавался чужому влиянию. Только лишь одного австрийского герцога Леопольда и уважал, был предан ему, как верный пёс, и многим обязан, ведь ленные владения Тарантов принадлежали им, только пока Габсбург благоволил. Все грамоты могли быть отменены, все фогста аннулированы – и тогда иди по миру с сумой и семьёй и ностальгируй по величью предков.

Родовой замок Тарантов был построен в самом начале 13 века и уже тогда считался грозным форпостом. Начиная с 1370-го года он очень сильно был укреплен: построены дополнительные каменные стены, углублены рвы. Отныне один только вид крепости, уютно устроившейся на теневой стороне холма, внушал ужас разного рода бандитам, слонявшимся без дела в округе. Кроме того, слава хозяина замка как жестокого тирана, подвергавшего пленников самым страшным пыткам, от которого не откупиться, ни сбежать, отлично способствовала относительному затишью на такой важной границе.

В профессиональной рыцарской армии Леопольда фон Тараны участвовали косвенно – неукоснительно посылали оговоренное число солдат и в Швабию, и в Венецию, и в Адриатику – везде, где только ни звенели копыта габсбургских коней и шпоры рыцарей можно было отыскать следы отрядов Фридриха. В отсутствие графа замком управлял его младший брат Генрих фон Таран, жгуче завидовавший воинской славе и подвигам старшего, ну и конечно, очень гордившийся ими.
Во многом именно швабским трофеям победных троп войны, которые прошагал конь Фридриха фон Тарана стала возможной такая масштабная модернизация и усиление его замка.
И вот Земпах. Казалось бы, очередной бой против простых крестьян, не обученных премудростям войны. Никто не думал о поражении, да просто не мог в него поверить. Ведь швейцарцы при всей их неожиданной удаче при Лаупене и проч. воспринимались большинством военных специалистов времени как непрофессионалы, дерзкие мятежники, которым просто один раз повезло.
Не возможно было себе даже представить, что они смогут одолеть таких матёрых псов войны, как Фридрих фон Таран, чья кровавая слава мега-крутого воина была легендой Тироля.
Когда Леопольд прислал письмо-вызов своему верному вассалу, когда оно было торжественно внесено гонцом в просторную каменную залу и прочитано при всех, уж конечно, из тщеславных побуждений, ведь оно изобиловало пышными эпитетами от уважаемого и любимого сюзерена, а что может быть лучше похвалы?.. Генрих не выдержал:
«Я поеду с тобой на войну, брат, что бы ты мне ни говорил, и как бы меня ни отговаривал! Я уже достаточно стар. Я не могу оставаться в стороне!»
И дальнейшие разговоры о необходимости защищать имение, домочадцев замка – всё было тщетно. Ну и в конце концов действительно ведь уже пришла пора мальчику становиться мужчиной. Тем более, что в таком лёгкеньком сражении, которым должен был стать по мнению Фридриха Земпах, он смог бы присмотреть за своим обожаемым малышом.
Всё решено. Трубят трубы. Бьют барабаны. И разворачиваются Тарановские знамена. Специально для швейцарской компании граф заказывает новый меч для себя, а свой старый отдаёт братику. Эх, плохая это примета – меняться оружием перед сражением, но что уж теперь.
Меч стал не единственной тратой Фридриха, ведь нужно же было ещё и достойно снарядить младшего Тарана. Кольчуга, шпоры, уздечки, седла, шлем, кое-что из пластинчатых лат… Пришлось закладывать замок, но ведь всё с лихвой окупится в случае победы, ведь рыцарское ремесло было самым прибыльным бизнесом средневековья.
Забегая вперед, погасить залог потомкам Фридриха удалось только в 1400-м году, ито не будем вспоминать, какими жертвами и женитьбами на старых тетках.
И вот бой!
Есть предположение, что копьё Фридриха фон Тарана было ядром левого фланга австрийского войска, и поэтому в часовне в Кёфельсе он изображен по левую руку от Леопольда Габсбурга. Хоть довод и «так себе», но ладно – поверим.

Именно левый фланг на первых порах сражения проламливал строй швейцарского авангарда, глубоко продвигаясь внутрь и вроде бы побеждая. Опьяненные успехом, они всё шли и шли, не имея времени оглянуться, увидеть, что Берн и кантоны перегуруппировали и уничтожают рыцарей на правой стороне габсбургского войска.
По одной из версий Фридрих фон Таран не дал команду об отступлении из-за того, что его брат с дюжиной таких же горячих на голову молодых парней продвинулся глубоко вперед.
Он хотел спасти Генриха, до последнего думал, что это возможно, что швейцарцы дрогнут перед ним, ведь он же Свирепый, Суровый и такой опытный вояка…
Земпах похоронил обоих.
Так судьбе было угодно, чтобы в этом сражении фундаментальная победа досталась швейцарцам. Но ведь можно было бы изменить детали, судьбы маленьких участников войны.
Если бы Генрих остался охранять дом, если бы Фридрих взял свой старый меч, если бы они позорно сбежали при первых признаках поражения, или хотя бы сбежал бы один только Фридрих, бросив на смерть младшенького – его ведь было уже никак не спасти…
Но Тараны выбирают честь, это при условии, конечно, что у них вообще был выбор.
Ну а нам остаётся любоваться на прекрасный рыцарский меч Фридриха фон Тарана, который был извлечен из его могилы в часовне Кёфельса. Такой же новенький и блестящий как в 1386. Он прошёл всего одно сражение и был погребен вместе со своим владельцем, который ради обладания этим сокровищем заложил фамильный замок, съевший всё награбленное фон Тараном на полях сражений Европы за 16 лет войны в габсбургской рыцарской армии.

Вот, как описан этот меч в статье на ТФ-е
«Навершие плоское, грушевидное, прямоугольного сечения со сглаженными краями. Деревянная обкладка рукояти утрачена. Перекрестье прямоугольного сечения слегка загнуто вниз. Клинок прямой, обоюдоострый, основание клинка плоское ромбическое, переходящее в последней трети в гребень. Клинок сильно заужен к концу. Сверху два омеднённых клейма мастера (рис. 23). Размеры следующие: общая длина 103 см, ширина клинка сверху 3,5 см, снизу – 1,3 см, длина поперечины 22 см, высота навершья 6 см. «