Во второй день турнира единственный организатор фестиваля – и тот куда-то испарился, так что мы получили абсолютную свободу на ристалище, с утра плотно облепленном зрителями, и хотя официально никто никого ничего делать не заставлял, всё-таки груз прожитых фестивалей давил и заставлял раскручивать колесо «Новоторжского рубежа».

Мы провели финалы турнира «Щит-меч», лучники сделали себе кайф, в смысле состязание, по каким хотят правилам, набрали людей на алебардовые баталии, начали финалы пятёрок – всё шло абсолютно по плану и по накатанной, будто само собой, как вдруг случилось непоправимое, неожиданное, невероятное!!!
Я вначале даже не поняла что, только спинном мозгом почувствовала изменившиеся настроения бойцов: забегали друг к другу совещаться руководители клубов, кардинально изменились речи, произносимые в микрофон и помрачнели некоторые лица.

Наконец, где-то за спиной я услышала отчетливое: «Да вон же, это Кунченко!», обернулась – а с ним и его команда, вся пятёрка «Партизан1», кроме Кравченко и Боровикова, вместо них Богданов, Блонский и Ермаков. Они были ещё без доспехов, но все уже отчётливо понимали, что значит появление сильнейшей в мире команды в Торжке: чаша весов на большой войне окончательно качнулась в нашу сторону. И хотя московского «Берна» было-то всего 6 человек, этого оказалось достаточно, чтобы из вчерашней партии 130 бойцов на вечерние бугурты вышло меньше 80-ти. А у нас-то потерь почти не было…

Зато уж те, кто вышел, да ещё и стал против «Берна» на фланге обросли народной славой – эта эпическая битва уже стала историей, про которую ещё много лет будут вспоминать вечерами у костров.

Московский «Берн» стал в заградку Унтервальдена, и теперь уже на нашей стороне было преимущество древкового, были заблокированные большие группы противников, были точечные нокауты в исполнении «доброго Гладкова», были киселевские игры и запугивания, ох – всего не описать. С высоты противоположного холма мне показалось, что те, кто зарубились на берновском фланге так вчастили фальшионами, что их даже не было видно. Зрители рядом со мной прям-таки за сердце хватались: «Этого не может быть. Это не правда, не по-настоящему, не верю». Очень-очень горячо пришлось и Унтервальдену – весь напор, вся отчаянная ярость противника пришлась на их щиты. А москвичам почти ничего и не прилетало даже, они действовали из-за спин мурманчан и архангельцев.

В то же время Артём Шугаев – новый командир Питерского Нюрнберга повёл вперёд свои войска. За жёлтыми потянулся Вереск, потом и Русская земля, только тамплиеры остались защищать центр – и кстати, может, им пришлось ещё и горячее других.
Победа в первом сходе была быстрой, чёткой, профессиональной.

И вот уже они, а не мы, жаждят реванша, и стремятся скорей бы отыграться, и придумывают варианты подвигов.

Весь второй сход я стояла рядом с группой из 3-х местных парней, которые, ну чтобы не запутаться в происходящем, решили выбрать себе по 1 «любимому» бойцу и следить конкретно за ним. Ну и так как они обсуждали очень громко и эмоционально, у меня из воспоминаний остались только их ахи, охи и потрясения.

Первый следил за Морганом, безошибочно определив в нём одного из капитанов. Морган всю эту ситуацию с приездом чемпионов планеты на Торжок воспринял как личный вызов, как возможность зарубиться, одолеть, он один из немногих не сомневался в том, что сможет – нырял как рыба в бугурт, забегал за фланг в тылы и стремился к самому опасному – будто только там, под алебардой Киселюса есть настоящий смысл и счастье. Айдер, будто и не воевал турнир и не выигрывал в пятёрках, увидев по-настоящему сильно соперника, он весь встряхнулся, подтянулся, загорелся огнём цвета своей котты. И, конечно, тот, который именно его выбрал своим любимчиком, мог потом перед друзьями долго хвастаться, что «вот мой, вот он по-настоящему удалой и бесстрашный» //передаю дословно, так что не жалуйтесь и не обижайтесь на чужие оценки.

Второй из всех 150 человек ристалища выбрал Абигора. Ох, ну это было самое эмоцианальное выступление местной публики: «Давай-давай беги! Ай! Нет! Укрылся!!! Вы представляете устоял, уклонился от тарана!!! Давай-давай, желтенький, вперед.»

На самом деле это до того смешно было слушать и непривычно…хотя ну ведь за футбол мы такжеведь болеем…
В какой-то момент Абигор оказался в самой гуще строя противника, и сколько бы он ни уклонялся, слишком яркая котта, слишком большое желание стереть желтое пятно из своего строя.

Третий болел за кого-то из бойцов берновской коробки, считал его фраги, да что-то уж неприлично много насчитал, а может, и правда кто-то из них наколотил аж 7 штук – считай 10 процентов всего строя противника – это уж не знаю, пусть будет на его совести.

Ну и, наконец, третий сход, который так долго не начинался, что я уже успела спуститься, подняться наверх холма, потом опять спуститься от нетерпения. Партии никак не могли уровнять бойцов. Из нашей коробки очень многих вывели. Осталось ну не больше 60 человек. У противника были потери. Мы подстраивались под количество их бойцов.

Запомнилась фраза одной девочки-зрительницы во время этой моей беготни туда-сюда: «Ужас! Кош-мар! Мне всю ночь теперь будет сниться, как они вырвались из ристалища и пошли крушить своими топорами и людей, и детей».

Боже мой, как она была права и близка к предсказанию следующего схода, эта девочка.
Но начну сначала.

Видя, что первые 2 раза побеждать получалось относительно просто, наши решили, по-видимому, поэкспериментировать – они разделились на 2 отдельные коробки: одна берновская, другая союзная, и практически оголили центр. Лучшего подарка для матёрой в строевых делах Конфедерации было придумать нельзя – она пошла бодрой, быстрой волной, вначале сжирая правый, союзный фланг, обнимая его с двух сторон и блокируя любое движение. Наша заградка частично успела перестроиться и встретила врагов в тылу – там завязались нешуточные клинчи, Кисель и ещё кто-то из топовой пятёрки страховал окончательное обрушение тыла правого фланга. Тем временем, сказалось их отсутствие слева. Коробку Унтервальдена тоже стало сносить течение бугуртной реки и разворачивать спиной к ристалищу. Вновь боль от отсутствия центра! Мурманчане пятились спинами, а тут им ещё фронтально и в бок лупила «Людинская сотня». Всё это в одно мгновение привело к обрушению хлипеньких бортов ристалища – и бронированные бойцы со своими страшнющими топорами хлынули в людскую толпу. Инстинкт самосохранения в то же мгновение выдернул и людей, и коляски с детьми практически к самым киоскам с едой. Чудом обошлось без жертв. Однако, обрушение ристалища лишило нас практически полностью левого фланга. Но бой ещё не был проигран, вернее, он бы ещё не был бы проигран, если бы через несколько дней не стоял в сетке выездов Чемпионат мира по ИСБ. В преддверии «Битвы наций» первой пятёрке страны нельзя было подставляться никак!

Всё было кончено. Мы проиграли, вернее, выиграли по сходам 2-1, ещё вернее, за два дня получилась ничья 3-3. Победила дружба?
Ах, ну впрочем, какая тут может быть дружба и братания после всех этих нервов и драматизма боёв.
Конфедерация ликовала, кричала там что-то своё неприличное. А в это время Дима Кунченко перед строем Берна-Унтервальдена говорил простые слова:
«Братья, простите, что нас так мало. Мы как только узнали, что вас меньше, приехали все, кто смог…»
Дальше я не слышала. Никаких нервов не хватит на этих ребят, умеют же вот за самую душу зацепить до слез прям.