Ну и вобщем, раз пошла такая петрушка — вот вам следующая история про куртуазную любовь.
В Мюнхенской государственной библиотеке хранится рукопись 13 века «Frauendienst». Я правда её в живую не видела, да и если бы имела счастье лицезреть, то вряд ли бы что-то в ней смогла разобрать, потому что пергамент очень стар, да и неадаптированная латиница, знанием которой мало кто может похвастаться в России 21 века. Данный текст приписывают перу знаменитого поэта-миннезингера и по совместительству тогдашнему главе Штирийской марки Ульриху фон Лихтенштейну, которого так блистательно сыграл в 2001-м году Хит Леджер в фильме «История рыцаря». К слову, взаправдашний герр Ульрих писать не умел и читать тоже, но может диктовал писцу — чем не версия?)

Так вот вернёмся к «Служению даме» — так переводят на русский язык название его стихотворной автобиографии.
В самом раннем отрочестве Ульрих влюбился в знатную фрау. Её имя не называется, но по всему выходит, что это была жена будущего сюзерена фон Лихтенштейна австрийского герцога Леопольда IV Славного. Хоть наш герой и сам был наследником довольно крупного феодального рода, но всё-таки по уровню крутости происхождения явно не дотягивал Баденбергской династии, как впрочем и до византийской принцессы урожденной Феодоры Ангелины. Пришлось идти в пажи, или как это воспето в поэмах — в услужение прекрасной даме. К слову, это давало прекрасную возможность выделиться перед властительным мужем герцогини, но речь сейчас не о карьере и политике, а о любви.
Так вот, будучи юнцом, Ульрих со всем пылом и самоотверженностью добивался взаимности Феодоры, действуя по правилам и моде тогдашнего времени: уловки, отказы, намеки, знаки внимания, соблазны, стихи, но всё было тщетно, она не оставляла ему ни единого шанса для надежды, да ещё и откровенно издевалась над чистыми порывами сильного сердца.
Так, однажды она посмеялась над его верхней губой, которая якобы сильно выпячивалась вперед. В ответ на это пылкий влюбленный тут же пошёл к хирургу (ну или как врач тогда назывался, к цирюльнику?) и чуть ли не силой заставил его отрезать ему полгубы!!! Без наркоза! Грязным ножом! Ульрих не дал себя связать, и во время операции сидел на лавке и терпел боль, без единого звука. Но самое страшное ждало его впереди — ещё полгода губа заживала, лекарь прописал ужасную, дурно-пахнущую мазь, которая постоянно попадала и в еду, и в питье, от одного запаха болотного, заживляющего зелья его тошнило, но как настоящий рыцарь, он всё безропотно сносил: «Тело мое страдало, но сердце было полно счастья». Что тут можно добавить? Идиот!
Ну а византийской принцессе-австрийской герцогине обо всём естественно докладывали приближенные. О, это была одна из самых пикантных, любимых тем при дворе. В итоге общественное мнение настояло — и она согласилась взглянуть на страдальца. И что же вы думаете?! От волнения Ульрих не смог сказать ей ни одного слова при встрече, за что был вновь зло осмеян, да в придачу она ещё и вырвала у него огромный клок волос: «Это тебе за трусость!», и на следующий день в стихах прилюдно обо всём рассказала жаждущей подробностей публике: «Тот, кто мечтает о запретном плоде, изменяет самому себе, » — был её приговор. Большего оскорбления для рыцаря было не возможно представить — трусость, измена себе, невзаимность, хотя по нормам того времени она должна была, можно сказать. обязана была уступить в этом флирте. Но Феодору воспитывали в строгой Византии, ей не были привиты волнующие, чувственные идеалы куртуазии, она считала, что главное — хранить верность мужу, была, по всей видимости, счастлива с ним, ну и за что тут осуждать?
А вот обвиненному во всех смертных грехах Ульриху оставалось только изгнание, хоть и благородно обставленное и доблестное. 307 копий противников сломал на турнирах граф Лихтенштейн по пути из Венеции в Вену — он вызывал на поединок всех достойных его по происхождению рыцарей и не проиграл ни одной схватки. На шлеме его по преданию красовалась богиня любви Венера с золотой стрелой и факелом. И все свои победы он посвящал всё той же холодной, как скала, и недосягаемой герцогине.
Жаль удача не бывает такой же надежной, как тяга к запретному — в одном из поединков графу отрубили мизинец правой руки, и он уже успел раструбить, что во имя прекрасной дамы ему не жалко пальца!.. Как вдруг вновь нашёлся всё тот же гениальный врач, который и пришил отвалившуюся зап.часть на место. И хотя палец сросся криво и некрасиво, всё-таки с ним было определенно лучше, чем без него. Феодора не преминула сострить:
«От надежных людей мне стало известно, что мизинец на месте, и с ним ничего не произошло. Не смейте говорить, что пожертвовали им во имя меня!»
Что собственно в этих словах было неправдой, или необоснованным требованием? Однако, Ульрих отреагировал моментально и остро. В тот же вечер, как только получил записочку от свлей прекрасной дамы, он вскочил на коня, приехал к лучшему своему другу и заставил его отрубить злосчастный мизинец вновь, как будто бедный пальчик был виноват во всех её отказах и его злоключениях.
Ах, ну впрочем, и на этом история несчастного мужика не закончилась. Ещё ведь было переодевание в прокаженного и участие в турнире в женском платье, падение с балкона, когда он пытался влезть к ней по простыням на балкон, а она отпустила свой край, питьё из чаши, где она мыла руки и так до бесконечности…хотя нет, не совсем так…
В 1246-м году Феодора умирает, недоступная, величественная, как мраморная статуя. В его сердце она всегда была такой и в этот скорбный миг, быть может, лишь чуточку более строгой и торжественной, идеальной.

Во время рыцарских турниров Ульрих фон Лихтенштейн, как один из самых сильных воинов на свете, не раз становился предметом обожания всех зрительниц от крестьянок до распорядительниц ристаний, купался в их внимании, но служил верой и любовью только ей — той, которая так и не ответила взаимностью, протомив надеждой долгие 13 лет. В мирской суете Ульрих, конечно, был женат, у него росли законных 4 сына и много незадокументированных бастардов — но это всё от физики, а от любви — только «Frauendienst», да золотой футляр, в котором хранился подаренный Феодоре Ангелине отрубленный мизинец рыцаря, как всего лишь очередной в длинном списке его залогов любви.