Фрейа, Гульда и вот теперь Венера — богиня плодородия, телесной любви, столь простой и понятной германцу, но отступающей перед натиском холодных глаз еврейских женщин, целомудренно и безмолвно взирающих с христианских икон. Это было такое модное веяние времени, носителем которого стали безусые юнцы-менестрели при дворе «свободных искусств» Тюрингского ландграфа. И то, что начиналось, как шутка, потешный театр и стихотворное состязание — «Вартбургская война» — сквозь призму времени стало поворотным пунктом в мировоззрении целой эпохи и народа. Они собирались для поэтических соревнований, как когда-то это делали римляне и греки — двор, музыка, пиры. Они мечтали, интриговали, влюблялись и творили — и может, остальное додумал Вагнер в своей бессмертной опере «Тангейзер», а может быть, и правда в приступе безумного вдохновения вывели формулу перехода от чувственности к аскетизму, от пресыщенности к неудовлетворенности и вечной жажде?..

Тангейзер в интерпретации Вагнера — один из многих рыцарей, отыскавших вход в грот Венеры и добившейся её любви. Для справки — само понятие Венерина гора впервые появляется в стихотворении «Kinder von Limburg», написанном в 1357-м году, что, конечно, не исключает возможности того, что легенда о царстве вечной любви и наслаждений на вершине некой швабской горы была в народе и в 13-м веке тоже. Винерберги сейчас есть практически в каждом районе Алемании — опять-таки это может косвенно подтверждать популярность сказания.

И вот рыцарь счастлив — изобилие, удовольствия, каких в христианском раю и не сыщешь…скука, потолок, невыносимость жизни без цели, без смысла.
Он меняет прекраснейшую из женщин и счастливейшую из реальностей на свободу, развеевает мираж грота Венеры одним лишь именем Святой девы Марии на устах.

В какой-то степени в этой истории чуть больше ответственности, чем в библейском грехе: Тангейзер не сваливает свой выбор на змея, а Адам винит его и Еву. В германской легенде Венера остаётся в раю, лишь проклинает, предупреждая героя , что покинув раз грот, в муках будет искать, но не вернётся.

А дальше собственно описание «Вартбургской войны», главные действующие лица которой хорошо нам известны по изображениям в «Манесском кодексе», но в том-то и соль, что «Тангейзер» заставляет взглянуть на них не как на предмет изучения материальной культуры, одежды, антуража, а как на людей, у каждого из которых за плечами своя история, делает их понятнее, интереснее, живее.
Невероятно, но их заряда вдохновения хватило на много-много веков, в течение коих никто не мог придумать ничего лучше, идеальнее: страсть и недостижимость, огонь в ледяных рамках, такая невообразимая острота, подлиность, сила.

Лишь через истину куртуазной любви можно было интегрировать земное и небесное, навязать христианскую мораль, как нечто божественное, заставить жить по-человечески, познать «свободу взаперти».
И в культурологическом плане последствия вартбургской воны мы ощущаем и по сей день — кто знает, может она оказала влияние на общество, даже больше, чем Троянская, или Вторая мировая, влезла в голову, в души, заставила мечтать и протестовать, добиваться.
«Тангейзер» — сродни гравюре «Рыцарь, дьявол и смерть» — как символ жизненной активности, и порочна счастливая концовка — так не должно быть, посох папы Римского расцвел свосем в другой легенде о Елизавете Тюрингской, а не в летописи жизни минезингеров…
Но гонит по венам соки весна, и у тебя вновь нет шансов остаться мёртвым внутри!