Помните «Красную свадьбу» в «Игре престолов» Дж.Мартина? Так вот эта история только на половину выдумка. Знавала Священная Римская империя похожую драму.

21 июня 1208 года в уважаемом городе Бамберге собрался весь цвет правящей знати на свадьбу пфальцграфа Баварии Оттона VII Вительсбаха. 19-летний жених, как и 3 предыдущих поколения его предков, был вассалом германского короля Филиппа Швабского и в тот памятный день как раз собирался кровно породниться с ним, взяв в жены старшую дочь своего сюзерена, прекрасную Беатрису. О! Про эту девушку ходили легенды по всей Империи, ибо не было в латинском мире принцессы благороднее, утонченнее и умнее. Внучка сразу 2-х императоров Фридриха Барбароссы и Исаака Ангела, старшая наследница герцога Швабии, у которого всё никак не получалось завести сына. Женитьба на ней открывала перед не самой сильной ветвью Вительсбахов волшебные перспективы: новые земли, власть, приданное, шансы стать королем. Другими словами, это было слишком жирно для Оттона. И, конечно, не могло прийтись по душе его сварливым соседям – конкурентам по политическому влиянию в регионе. Что же касается самой Беатрисы – для неё этот брак тоже был сказочным, ну просто невероятным счастьем! Представьте, принцессе крови выйти замуж не за какого-нибудь трижды-женатого старика с именем и богатством, а за молодого, красивого рыцаря, чья доблесть может поспорить только с его неукротимостью в бою и в любви. «Манесский кодекс» не до конца приоткрывает нам завесу взаимоотношений Беатрисы и Оттона, как, впрочем, и не отвечает на вопрос – как последнему удалось добиться от германского короля обещания отдать руку дочери такому вот жениху. Можно лишь предполагать, что это была награда за вассальную верность, которую на протяжении нескольких веков сохраняли предки Оттона, поддерживая своих сюзеренов во многочисленных междуусобных военных стычках и даже в крестовых походах. По другой версии, можно предположить, что это Беатриса уговорила папочку, ведь она и Оттон росли в одной местности и вполне могли в действительности повстречаться и полюбить друг друга, как в песнях менестрелей. Однако, всё это лишь мои догадки – в исторических хрониках про причины откровенно невыгодного для Филиппа Швабского брачного договора дочери нет ни слова.

В конце концов, может ведь вполне оказаться, что король просто лопухнулся, пообещав руку дочки в порыве душевной щедрости и во времена, когда ему ещё даже отдаленно не светило такое восхитительное будущее, как сейчас. Дело в том, что Филипп Швабский с детства готовился к духовной карьере, он был епископом, а в свет вернулся вынужденно, когда его отец и брат погибли в крестовом походе и кто-то должен был вместо них продолжить дворянский род. Будучи ужасно образованным в сфере богословия, он не имел хватки в мирских интригах, а для короля нет большего горя, чем не уметь играть по правилам большой политики.
Но вернёмся в Бамберг. Представьте, разодетые гости, ломящиеся от вкусностей столы для пира, праздничное убранство собора.

Вот идёт невеста. Но что это! А вернее, кто это?!

Пораженный будто молнией, Оттон в изумлении смотрит на своего сюзерена-своего короля, а тот ведёт к алтарю не дочь, а племянницу!!! Тоже Беатрису, тоже знатную и красивую, но совершенно не ту, которую обещал отдать в жены верному и любимому вассалу.

Пфальцграф хочет возмутиться, что-то сказать, но властный, коварный король заставляет его взять в жены племянницу. Ну тоже ведь родство?
Фактически Оттона поставили на место на глазах у всех этих разодетых феодалов. Но такое публичное оскорбление он просто не в состоянии был вынести – слишком молод, слишком горяч. Когда же нужное количество вина заполняет его сердце до кроев красной отравой обиды, жажды мщения и разочарованием, прямо на пиру Оттон обнажает меч и вонзает его в сердце королю Филиппу, который покровительственно сидел рядом.

В шоке все: и те, кто своими наветами и интригами подсказал королю такой вот выход – одну Беатрису заменить другой, чтобы и честь сохранить и дочку для более богатого жениха. И те, для кого замена даже и не была очевидна, ведь никто в лицо не знал дочек-племяниц герцога Швабии.

Первыми же опомнились мнимые друзья Филиппа. Осознав, что герцог умер, что у него ну абсолютно нет сыновей, а значит, в любой момент может начаться самая настоящая резня, они хладнокровно схватили Оттона и заточили его в замок. Спешным образом власть передали Брауншвейгскому герцогу. Чтобы эту передачу сделать легитимной – в придачу к титулу короля Германии отдали ему в жены злополучную старшую дочку убитого короля. Но толку из этого всё равно не вышло. Беатриса пробыла замужем 4 года и умерла в возрасте 14 лет, так и не родив наследника. Да и если верить источникам, сам муж не очень-то жаловал её своим вниманием – всё-таки ему её навязали против воли, только чтобы не допустить войны за власть (а может, он просто ждал, когда малышка подрастёт?).
Злые языки, впрочем, ещё долго сплетничали, что смерть Филиппа Швабского от руки ревнивого вассала была подстроена как раз Брауншвейским герцогом – он ведь больше всех выиграл от неё: с 1203 года боролся за власть с Гогенштауфеном и постоянно проигрывал ему (за Филиппом была армия и духовенство, и честно его было не победить никак. А вот прикинуться проигравшим, запутать, подставить, чтобы он нарушил клятву и поплатился за это жизнью – ну это ж совсем другое дело!). В луших традициях Джорджа Мартина.

Ну а для дома Гогенштауфенов эта «кровавая свадьба» стала настоящей трагедией. Девчонок (а кроме Беатрисы, у Филиппа осталось ещё 3 дочери) раздали крупным феодалам, разделив между ними владения Швабских герцогов как делят пирог на день рождения.