Там, где левый приток  Рейна, полноводнаярека Ааре образует крутую излучину вокруг скалы, люди жили со времен неолита, но во 2-м веке нашей эры почему-то ушли из этих мест: стихия ли, болезни ли, или беспокойные соседи согнали их — доподлинно не известно.

Лишь спустя 10 веков стараниями герцога Бертольда V Церингена внутри водной петли Ааре вырос город, именуемый Берном.

Его строительство началось с небольшого форта в восточной части полуострова – укрепление назвали замком Нидегг, так оно и простояло несколько сот лет, покуда горожане не разобрали на сувениры древние некрасивые стены и не соорудили на их месте церквушку, в которой, видимо, больше на тот момент нуждались.

Нидеггская часовенька строилась с 1341 по 1346 и просуществовала ещё 200 лет, прежде чем превратилась в зернохранилище в беспокойные времена Ревормации.
Однако, вернёмся в 1190-й. Берн тогда был разделен на 3 «квартала» 3-мя улицами, шедшими от Нидеггского замка до крепостных стен на западе.
В течение следующих ста лет город непрестанно рос. И обзавёлся ещё двумя улицами, названия которых дошли до наших дней: Бруннгассе замыкала кольцо на севере, а Херренгассе полукругом опоясывала город на юге.
Одна из причин, почему мы знаем об этом, заключается в сохранившихся документах погорельцев, которые, вследствие большого пожара в 1405 году лишились своих домов и имущества, расположенных на этих «верхней» и «нижней» улицах соответственно.
Берн тогда был почти сплошь деревянным. За одну ночь огненная стихия слизала 550 домов, более 100 горожан погибли. Такое страшное бедствие по своим последствиям почти как война стало серьезным испытанием для населения. Но ничего ведь – всё восстановили лучше прежнего. Большинство жилищ теперь построили из камня и правильно – ведь спустя 60 лет им предстояло выдержать ещё и водную. Стихию, когда Ааре вдруг сильно-сильно разлилась и огорошила берновцев крупнейшим «за всю историю метео-наблюдений» наводнением.

Но вернёмся в 13-й век, где заботливые горожане возводят ещё 1 фортификацию — 16-метровую башню. В последствие, когда Берн раскинулся далеко за пределами, охраняемыми башней, её сторожевое назначение отпало само собой и её преобразовали в (страшно подумать) женскую тюрьму для продажных женщин, соблазнивших священников. Прям подмывает задать вопрос – неужели столько много было этих самых падших женщин и значит священников? Или это просто всё из-за доносов? Запирали самых симпатичных, чтоб легче с грехом было бороться. )
Когда город восстанавливали после пожара в 1405-м году, некогда угрюмую башню украсили замечательными солнечными часами и стали называть её Цитглогге (в переводе со старо-немецкого диалекта «колокол времени»). Кроме времени эти часы ещё показывали фазу луны, день недели, знак зодиака – и всё это посредством астрономических фокусов с точностью, которая и сейчас вселяет благоговение в сердца людей 21-го века.

Безусловно, стоит упомянуть также и мост у «Нижних ворот» Untertorbrücke, построенный ещё в 1256-м году через реку как раз в районе нидеггского замка и достоявший в целости и сохранности вплоть до наводнения 1460-го года, после чего его заменили на такой же, но каменный, а в 19-м веке некоторые его части сделали железными. Мост состоял из 3-х 13-ти-метровых арочек, был с крышей и осуществлял целых три функции: 1) являлся частью оборонительного комплекса, 2) обеспечивал переправу через Ааре, а следовательно, способствовал развитию торговли, 3) украшал город!

В музее искусств и истории города Фрибурга, что в 28 км. от Берна есть такой занимательный экспонат, датируемый как раз 1350-м годом – деревянное скульптурное изображение погребения Христа. Думаю, что эту фигуру могли выносить к церкви на Пасху, например, как бы оживляя сцену из «Библии» на радость праведным прихожанам.

Она представляет собой своеобразную кровать, на которой лежит кукла из дерева – Иисус. (Как сохранилась-то за столько веков! Наверное, за предметом культа бережно ухаживали монашки аббатства).
Самое интересное в ней – это темперная роспись по бокам, сохранившаяся в мельчайших подробностях. Она служит бесценным источником на костюм «простых» людей, а именно приоткрывает завесу тайн прошлого о том, какие цвета носили, какой крой был у платьев, из каких элементов состоял костюм и т.д. Так, например, у мужчины слева мы можем видеть необычно-короткий плащ-накидку и оригинальную шляпу. Прелесть этого плаща в том, что в слякоть у него не будет промокать подол, зато в горах он будет крепко защищать от любых порывов ветра. Мужчина слева с молотком тоже занятный субъект – у него прям совсем элегантная шапка, молоток и длинная-длинная верхняя одежда. Что касается плакальщиц – здесь всё не так примечательно. Однако, для обоснования заученных рукавов, головных уборов, состоящих из 1, или 2-х шёлковых покрывал, широких плащей-мантелей этот источник тоже сгодится.
Сама «кровать» сделана без гвоздей по тому же принципу, как и сундуки того времени.
Немного об истории находки этого артефакта. Он был обнаружен в 1970-м году в цистерианском аббатстве де ла Maigrauge – это первый женский монастырь в Швейцарии (образован более 750 лет назад). Некоторое время находка была на реставрации, благодаря чему сейчас сияет, как начищенный медячок. После чего вошла в состав постоянной экспозиции Музея искусств и истории Фрибурга.

Представляем Вам ещё одно уникальное надгробие из Базеля. На нём изображена королева Анна — жена императора Рудольфа Габсбурга — и её маленький сын Карл. Для Швейцарии случай беспрецендентный: мало того, что женщина, так ещё и вдвоём с ребенком на 1 плите!

Если коснуться истории вопроса, а точнее причин, по которым в конце 13 века Габсбурги «вложились» в установку этого мемориала, то они очень просты – пропаганда и завоевание дополнительного «политического веса» в северо-швейцарских землях. Королева Анна позиционировалась чуть ли не как «прародительница нации» — в смысле австрийской и заодно и швейцарской, наверное, тоже. Именно поэтому её склеп обустроили с таким вкусом, скрупулезностью и вниманием к деталям. Анна и Карл покоятся в уютном зале под цветным витражом удивительной красоты на тумбе, украшенной гербами: империи (орёл), Штирии (пантера) и Габсбургов (полоски).

Её плечи надежно обнимает тёплый плащ, закрепленный на плечах с помощью плащевой застёжки (такой, как делает мастерская Дофина) и дополнительно большой аграфы в форме ромбика.
Её головной убор имеет много слоёв: одно покрывало закрывает шею, подбородок и часть щек, второе – волосы (примечательно, что оно довольно короткое, мы видим его оборки, не доходящие до плеч). Сверху на голову надет обруч/корона. Всё в стиле конца 13-начала 14 веков.

Платье королевы Анны рассмотреть трудно в силу традиции скульпторов 13-14 века изображать женские фигуры, укутанные в плащ (вероятно, это связано с тем, что складки плаща вырезать из камня умели, а вот передать крой и форму платья – это было под силу только очень талантливым и рисковым художникам, потому что отличалось от стандартного набора навыков). И всё же некоторые характерные особенности удаётся рассмотреть:

• — во-первых, «высокое горлышко». Мы привыкли видеть на итальянских платьях глубокие декольте. Так вот здесь это не подходит. Во всяком случае у дам с высоким социальным статусом, изображенных на надгробиях, вырезы платьев достаточно скромные. С другой стороны — это ведь последний наряд королевы, в нём она предстанет перед Богом, ангелами и святошами — негоже в такой ситуации надевать развратные одежки, да и по возрасту не положено — всё-таки она умерла в 58.
• — во-вторых, «простые рукава» — не куполообразные, не зауженные, без манжет, пуговиц и шнуровок. И это у королевы!!! Что уж говорить про всех остальных?
• — в-третьих, колечко на указательном пальце! Ура!

Удивительно всё-таки, как бывает – в жизни этой женщины не было ничего примечательного, кроме 14 детей (8 девочек и 6 мальчиков) – всё абсолютно спокойно и предсказуемо, без нервов, суеты и так почти до 6 десятков годов. Единственный занимательный факт – это смена имени – вообще-то «королевой Анной фон Габсбург» её стали называть после довольно позднего по меркам средневековья замужества (28 лет), а родилась на свет Божий она Гертрудой фон Хохенберг. Но, видимо, имя Анна её мужу и подданным больше нравилось – хорошо, хоть не Балалайкой назвали.))) Если серьезно — ну кто бы Габсбургов уважал, если бы их «прародительницей» была Гертруда? Имя-то не династическое, не модное, больше подходит для служанки, а не для королевы. У всех их политических соперников сплошь были одни Маргариты, Агнессы и Анечки.

А вот после смерти начались настоящие приключения этой женщины. Не прошло и 80 лет. Её останки потревожили 1-й раз – перевозили после землетрясения в более безопасное место. В 1510-м году могилу вскрыли вновь – на этот раз чтобы извлечь ожерелье (или аграфу, изображенную на плите — тут источники расходятся во мнениях, но что-то с трудом верится, чтобы в 13 веке в Европе носили бусики), кольцо и корону, которые зачем-то (видимо, из большой любви и преданности) похоронили вместе с ней. Ещё через 65 лет выискался один учёный, который целую научную теорию подогнал по поводу происхождения знаменитой франко-германской королевы не из Швабских земель, а совершенно из других – даже диссертацию защитил, приводя массу исторических документов, договоров, касающихся её приданного и земель (благо женщин с именем Анна было множество и любая из них могла быть идентифицирована как Анна фон Габсбург с одинаковой степенью исторической достоверности), но, правда, впоследствии всё-таки его доводы были разбиты в пух и прах. Видимо, Гертруда (Анна) родом всё-таки из Швабии, хотя какая разница?)))
В 18 веке останки Анны перезахоронялись ещё дважды. В итоге – толи перепутали что-то, толи так и задумано было, но в предпоследний раз, в 1770-м году, кроме королевы и её младшенького сына Карла в могиле были обнаружены кости ещё одного её сына Хартмана. Вобщем, жесть.

Последний раз косточки королевы перенесли в монастырь св.Павла в Каринтии, ну а надгробие так и осталось, как было, в Базеле.
И теперь вот, в 21-м веке бедную Гертруду-Анну никак не могут оставить в покое – на этот раз реконструкторы. Ещё бы – ведь так мало источников на женский швейцарский костюм.))) А тут надгробие, ещё и на  нужной территории. Хотя и тут ведь есть подвох, ведь Базель вошёл в состав Швейцарского союза только в 1501-м году.

Читайте также:
— Про бабушку Барбароссы
— истоки могущества Габсбургов
— Про аграфы

Утром 18 октября 1356 года в церкви Святого Леонарда — главном соборе Базеля было шумно и многолюдно – на праздничную молитву в честь дня святого Луки собрался окрестный люд со всех ближайших деревень! Парадно-разодетые горожанки, степенные торговцы, предприимчивые ремесленники, озорная детвора – все поспешали в церковь, а потом по домам и тавернам – на праздничный ужин, может, с танцами, или кружкой вина, чтобы после доброго веселья с наступлением ночи найти спокойный сон под довольное урчание получившего свою долю угощения живота.
Ничто не предвещало беды — она обрушилась на спящий Базель внезапно из ниоткуда. Первые же толчки «великого землетрясения» были такой силы, что казалось, будто «страшный суд» наступил вот уже сейчас, сию минуту.
Паника! Никто не понимал, что происходит. Трясло так, что не выдержали даже каменные постройки, что уж говорить о деревянных домах?

В кромешной тьме люди выскакивали на улицы, но потом, спохватившись, хватали свечи и факелы, чтобы вернуться в свои дома за «самым ценным». Но вместо этого падали, сбитые с ног новыми толчками, и поджигали свои же дома, добро, хозяйство. И вот уже весело пляшущий с крыши на крышу огонь озаряет весь несчастный город – словно бы одного землетрясения, пришедшего с северных гор, недостаточно.

В ту ночь в Базеле погибло около 300 человек – больше, чем во многих сражениях. Сгорело большинство домов. Церковь была разрушена во многих местах, пострадали монастырские постройки каноников августинского ордена в её дворе.
Прошло много дней, прежде чем после такого потрясения смогли опомниться люди. Выжившие искали утешения в Боге, благодарили его за своё спасение и оплакивали погибших близких, приходя в полуразрушенный собор. Естественно его нужно было восстанавливать – это было делом первой необходимости , и когда Базельское епископство начало сбор средств на церковь, это дело нашло живой отклик на самом разном уровне. Впрочем, конечно, одних пожертвований было недостаточно, нужны были спонсоры, влиятельные и состоятельные.

Одним из них стал рыцарь Хюглин фон Шёнегг — «первый швейцарец на службе у папы Римского». Когда-то он был всего лишь бедным сыном базельского художника. Нужда рано заставила его повзрослеть. В 15 лет он уже был солдатом, в 17 – одним из охранников папы Иннокентия VI, что косвенно говорит о его недюжинном военном таланте и доблести. В 20 командовал конницей кардинала Альборноса в Италии, незадолго до этого был посвящен в рыцари. В 1376-м уже следующий папа Григорий IX назначает Хюглина маршалом герцогства Сполетто и в этом качестве он сопровождает понтифика во время его переезда из авиньонской ссылки в Рим. Близость к власти духовной поспособствовала процветанию и благосостоянию Хюглина, но разве «земные богаства» — главное в жизни воина? Нет! Во все века по-настоящему легендарные герои мечтали о славе в веках, и, может быть, ещё чуть-чуть – о спасении своей души и прощении грехов, которые волей-неволей приходится совершать, если ты участвуешь в «большой политической игре» на правах «исполнителя». Поэтому базельским епископам было так легко уговорить Хюглина сделать пожертвование на восстановление собора и монастырских построек после землетрясения. Они пообещали ему за это высечь его фигуру в камне, денно и нощно читать молитву и жечь свечи за спасение его души, ну и по мелочи — похороны, прощение грехов и всё такое прочее. В добавок, чтобы Хюглин уж точно не мелочился – обещали и для его брата Джона выделить место в часовне Св.Леонарда, когда тот умрёт. Ну кто от такого шикарного предложения откажется на старости-то лет? Вот и Хюглин согласился – для верности составили письменный договор с перечислением всех условий «пожертвования». Ну а когда с формальностями было покончено, монахи получили щедрый «дар», сумму, немыслимую по тем временам – 300 гульденов и принялись тратить его на восстановление капеллы Святой Екатерины в церкви Св.Леонарда Лиможского, ну а мастера по камню приступили к работе над мемориальной плитой рыцаря. Дело это, как известно, небыстрое – порой около 20 лет занимало. Хюглин, отдадим ему должное, всячески старался «ускорить» этот процесс. Например, в 1369-м году он выкупил мощи святого Теобальда и передал в дар той часовеньке, где когда-то ещё подростком получил благословение, отправляясь на военную службу. Моментально, как только, мощи заняли положенное им место, слух о реликвии стал расползаться по всем ближайшим деревням и землям. Появились паломники, а где паломники – там и ярмарка. Часовню Св.Екатерины переименовали в капеллу Св.Теобальда, так она называется и по сей день, ну а надгробие рыцарю закончили ещё при его жизни – как раз до конца 1369-го года.
Соответственно на нём изображен характерный для периода 1350-60-х годов доспех, а именно:
— бацинет с кольчужным авентайлом,
— большой рыцарский шлем с нашлемной фигурой (колпак с кисточкой),
— пластинчатые перчатки с ремешками на боковой части запястья,
— кольчуга,
— кот-дарма со сквозной шнуровкой спереди и короткими резными фестонами, украшающими рукава и подол,
— бригантные набедренники,
— ребристые колени,
— бригантная защита стоп,
— стеганные шоссы,
— шпоры,
— кинжал и меч.

Руки рыцаря сложены в молитве, глаза открыты и обращены к Богу, меч в ножнах, в ногах – бодрый лев. Видимо, предполагалось, что Хюглин умрёт в бою. Однако, удача сопровождала его до конца жизни – ни вражеский меч, ни стрела не настигли сына художника. Он благополучно дожил до старости (если считать 55-60 лет таковой – для воина по меркам средневековья – это было хорошо) и умер в Базеле в 80-х годах, после чего, судя по всему, занял давно приготовленное место в новенькой капелле Св.Теобальда.

Надгробие высечено из красного известняка – материала очень дорого, но всё-таки не столь пафосного и статусного, как белый. Белые плиты могли себе позволить, пожалуй, только супер-богатые итальянские мафиози-короли городов-государств, да транжиры-французы. Однако, и красная скульптура для любого жителя Базеля была олицетворением неземной роскоши, высшим проявлением признания и славы человека на земле. Ещё бы! Ведь именно возникновение ярмарки способствовало дальнейшему росту и процветанию города, расположенного так удачно вблизи большого торгового пути из Италии в Германию и дальше.
Помимо самого надгробия интерес представляет фигура молящегося рыцаря, расположенная над плитой Хюглина. Она раскрашена темперной краской (в настоящее время отреставрирована на средства собора). Самая примечательная часть этой статуи – кот-д-арма. На ней мы видим 1 ряд из 3-х гербов спереди справа и такой же сзади слева. У ног рыцаря лежит геральдический щит. Судя по символам – это тоже фигура фон Шёнегга и в этом отношении данный склеп уникален – ведь рыцарь изображен дважды: как молящийся, коленнопреклонный и лежащий на смертном одре.
В 1918-м году надгробие Хюглина было вскрыто – и вот незадача – в нём не оказалось останков рыцаря. По всей видимости, потомки перенесли их из сейсмически опасной зоны в Сполетто, где долгое время жил фон Шёнегг.

В капелле также можно видеть красивый, готический витраж, изображающий Святого Леонарда Лиможского с разорванной цепью – по преданию этот человек навещал в тюрьмах невинно осужденных и освобождал их, за что и был признан святым и после своей смерти стал их покровителем.

Церковь Святого Леонарда открыта для посещений каждый день. По пятницам (в 18.15) здесь проводится большой органный концерт, в другие дни – богослужения и прочие мероприятия. Если вы соберетесь посмотреть на капеллу Св.Теобальда и статуи Хюглина, то не забудьте надеть удобную обувь, потому что вам придётся взбираться по крутым средневековым, узеньким улочкам вверх на холм. Кроме надгробия 2-й половины 14 века, здесь много источников на 15 век, в том числе гербы гильдий, которые также жертвовали на восстановление храма, и алтарь, расписанный знаменитым художником Конрадом Вицем, крипта 12 века, звездчатые своды 16 века, ступенчатое колесо диаметром 3,7 м. на чердаке (правда, не ясно для чего оно предназначалось – толи строительные материалы с его помощью поднимали, толи дурачили прихожан, вознося фигуру Христа на небо с помощью тросов) и многое другое.

Нелегко приходилось феодалам, которые заводились на территории современной Швейцарии – с одной стороны быстро развивающиеся военизированные города-государства, с другой – интересы империи, а точнее вечно растущие аппетиты императоров, с третьей – могущественные соседи (все эти ужасные Габсбурги, Гогенштауфены, Виттельсбахи; бургундцы, баварцы и просто итальянцы, мечтающие контролировать узкие горные перевалы на севере по пути из Италии в Германию), с четвертой – трудности сбора «налогов» — поди найди в горах пастуха, чтобы его обложить натуральным оброком, он ведь царь и бог в этих скалах, и если ушёл, то пока сам не захочет, его не отыскать, отсюда реальная и постоянная нехватка средств и прочие-прочие проблемы.
И неудивительно, что феодалов было так мало в этой части Империи и что до наших дней дошли совсем скупые сведения о них.
Согласно официальной версии Кибурги пришли на территорию современного кантона Цюрих с швабских земель. Где-то в конце 11 века, расщедрившись, император купил эти земли на трофейное золотишко и передал их в лён своему особо отличившемуся во время 1-го крестового похода земляку Хартману Диллинген.

О, это было время эйфории, великих возможностей и удач. Солнце жизни ещё никогда не сияло так ярко над храбрым рыцарем. Хартманн возвратился с войны героем, богачом и землевладельцем. Теперь для обретения титула оставалось лишь подыскать подходящую невесту с замком. И она быстро нашлась как раз по соседству с его землями, только немного восточнее. Звали девушку Адельгейдой, и по одной из версий она была единственной наследницей угасшего по мужской линии старинного швейцарского рода Тургау, а по другой графиней Винтертура. В любом случае никаких братьев у неё не наблюдалось, отцы и дяди погибли при осаде Чивитате. В голом остатке – просторная деревянная крепость, известная как «Замок коров» (Квибург). Ну а что? Крупный рогатый скот – это тоже хорошо и дорого, это тебе не мистический доллар, который может то взлететь, то опуститься, а животные – реальное богатство, и хорошо, что оно у невесты тоже есть.

Розовое-владения Савойского дома, зеленое — Церингенов, оранжевое — Кибургов, сиреневое- Габсбургов (по состоянию на 1200-й год).
В общем, Хартманн, не долго думая, женился на Адельгейде и стал именоваться графом Кибургом. Сыночков своих он назвал Хартманн и Хартманн — на всякий случай, вдруг старший рано умрёт, чтобы имя династическое пошло дальше сквозь столетия. И как в воду глядел. Старший сын прожил недолго, сложив буйную голову на службе у швабских сюзеренов. Зато во всех смыслах 2-й Хартманн снова удачно женился и вновь на наследнице, не имеющей родственников по мужской линии. Приданное Рихензы включало в себя часть земель графства Ленцбург, конечно, не все – кое-что пришлось отстегнуть ненавистным Габсбургам, да и Гогенштауфенам тоже. В 13-м веке Кибурги уже прочно стоят на ногах и всё ещё процветают. Их старшие сыновья по-прежнему погибают в войнах за императора, а средние занимают престижные посты в епископствах Аугсбурга, Кура и Констанца. Их соседи, недовольные усилением рода, в лицо дипломатически улыбаются, а за глаза уже протягивают руки, чтобы плотнее сжать кольцо вокруг беспечных баловней судьбы, получившим благодаря военной удаче такие роскошные владения. И вот уже властительные Церингены обращают взор на наследного графа Ульриха фон Кибург и сватают за него принцессу Анну. Кстати именно с неё это имя стало присваиваться девочкам в семье Кибургов также часто, как Хартманн – мальчикам. Она же стала матерью дочки, выданной замуж на откуп Габсбургам и ставшей матерью будущего германского короля Рудольфа I.

Во второй половине 13 века Кибурги ссорятся с императорами, хотя вроде бы и родня теперь им. Все дело в усилении роли городов и нежелании властей дать контроль феодалам над ними. Графы спорят горячо, вернее, как умеют – на коне, с мечом и шпорами. Но военная удача не бывает вечной. Один за одним сыплются на них как из рога изобилия поражения в междуусобных войнах и в мелких бандитских набегах на Золототурн и другие города. И каждый раз мирные договоры всё невыгодней и невыгодней. Мало того, что приходится отдавать компенсацию, так ведь и свои расходы на ведение сражений тянут, как камень, ко дну.

В 14-м веке Кибурги (точнее уже Ной-Кибурги, кроме приставки, поменяли ещё цвет старинного герба, чтобы подчеркнуть, наверное, что они больше не дружат со Штауфенами). находят определенный кайф в том, чтобы продавать свои владения Берну, а потом брать у него же их в лён, превращаясь, таким образом, не совсем в имперских феодалов, а городских вассалов, если, конечно, такой термин можно применять. Так у них уплывает из рук Тун и Бургоф. Но и это не самое страшное. Знатные жены начинают рожать меньше сыновей, и вот их уже катастрофически не хватает для того, чтобы 1 отдать в епископы, а другого на войну. Рож хиреет со страшной силой. В какой-то момент последней представительницей Кибургов остаётся несовершеннолетняя девочка Анна, «заботливо» пригретая ненавистными Габсбургами, да так и оставшаяся в их семье на птичьих правах, когда вроде и брак узаконен, а сын ни титула, ни денег, ни фамильных земель не получает ни капельки, ему оставалось только пойти в наёмники, скитаться где-то на просторах Франции, надеясь на воинскую удачу. Но времена были уже не те, и наниматели не спешили благословить верных служак шикарными земельными наделами. Последний из Кибургов умер бедным в Берне в 1417-м году.
Почти 300 лет этот род был одним из самых влиятельных на швейцарских землях, но растерял свой блеск, увлекшись заигрываниями с «сильными мира сего», отвернувшись от своих швабских корней и не придя к конценсусу с городами.
На память о них нам остался сильно отреставрированный, красивый замок — родовое гнездо.

Это Швейцария, детка! Здесь даже святые монашки-затворницы с алебардами.)))

Самая известная швейцарская святая, одна из первых в истории канонизированных женщин, покровительница учёных и библиотекарей Виборада изображается по традиции с книгой в правой руке и с алебардой в левой. Неужели это доказывает, что женщины в средние века сражались с алебардами? Вовсе нет! Такой образ Вибораде придумал в 1430-м году неизвестный мастер, расписывающий фрески Санкт-Галенского монастыря. Таким он и дошёл до наших дней.

Её жизнеописание сохранилось в 2-х рукописях 10 и 11 веков. Читать полностью »

Холодный блеск алой зари, укутанной белыми простынями Альп, почти погас. На землю спустился сырой сумрак ночи, повеяло мокрой свежестью с озера – утром она, наверняка, опадёт крупными алмазами росы на весь прекрасный мир вокруг. Ну а пока он посильнее натянул на себя шаперон, покрепче закутался в суконный плащ и хотел уж было вздремнуть под раскидистыми ветвями старого дуба, но, поворочавшись с бока на бок и послушав заунывное урчание живота, передумал – вместо этого быстро поднялся, нашарил в своём мешке кусок зачерствевшего хлеба и сыра, флягу с вином – да уж, негусто и не вкусно, но выбирать не приходится.

Уже 2 недели он пас овец в отдаленном горном перевале близ озера, наслаждаясь красотами Альп. Травы для стада здесь было с избытком, погода в общем-то ладилась, хотя с каждым днём тепло всё стремительнее утекало в следующее лето. Для полного счастья ему не хватало только горячего котелка.

Да вот он, кстати, и котелок-то есть, вернее, старый глиняный горшок, но и в нём ведь получился бы отличный обед для пастуха. Ещё раз тщательно обшарив мешок с припасами и не найдя в нём ничего, кроме уже упомянутого сыра, вина и хлеба, старик развёл костерок, примостил на него посудину, в которую аккуратно сложил драгоценный сыр, налил сверху вино, и стал ждать, когда твёрдый сыр расплавится, превратившись в раскаленную густую жидкость. Вино наполнит его пряным ароматом виноградных лоз. А душистый вечерний воздух гор приправит осенней горечью. Сломав несколько прутиков, пастух нанизал на них куски хлеба. И, когда сыр расплавился, обмакнул их в горячую, ароматную, жёлтую массу, и чуть-чуть остудив стал неторопливо, растягивая удовольствие, жевать. Вся прелесть и полнота жизни вмиг открылась перед ним.

В этом единении с природой, согретый огнём костра снаружи и блаженством живота изнутри, он сладко так растянулся у огонька и про себя подумал, что никакой другой еды вкуснее в мире не существует, чем хлеб, на котором толстой корочкой затвердел сыр, растопленный в вине.

В последствии это блюдо, придуманное неизвестным швейцарским пастухом в середине 14 века, получило название «фондю», его простой и гениальный рецепт позаимствовали крестьяне, из их лачуг оно перекочевало в дома и на столы феодалов, из Кантона в Кантон, и вскоре стало швейцарской традицией и самым известным блюдом национальной кухни.

Известные кулинары не раз пытались его усложнить, поэтому современных рецептов фондю — множество, но для приготовления настоящего аутентичного блюда ничего кроме этих 3-х ингридиентов нне требуется, разве что настроение )

В 1939-м году Швейцарский монетный двор выпустил такую вот занимательную монетку, посвященную 600-летию битвы при Лаупене – одному из судьбоносных сражений в истории становления республики и нации. Сделана она была из серебра и вышла достаточно ограниченным тиражом – всего 31 000 штук. Номинал – 5 франков. Сегодня её можно купить на одном из нумизматических форумов примерно за 10 000 рублей. Дизайн монеты был поручен швейцарскому художнику Ремо Росси (1909-1982), и соответственно, выполнена она была в присущем ему стиле грубого минимализма, где все формы крупные и рисунки геометричные с большим количеством «незаполненного пространства» — в общем, на любителя, хотя своя изюминка в подобных работах тоже есть.

Так вот к вопросу о Лаупене. Это сражение продвигается в новейшей истории Швейцарии, как у нас Куликовка, или Ледовое побоище – в общем, предмет национальной гордости. Именно поэтому писать про него сложно и боязно – столько ведь в сети уже статей, что особо не пофилософствуешь – сразу найдётся опровержение. И всё же обойти его стороной нельзя, потому что на его примере можно рассмотреть сразу несколько стихийно сработавших тактических схем и секретов успеха.

• Итак, первая фишка. Вряд ли так задумывалось, но так вышло, что «центр» швейцарского строя в битве при Лаупене вступил в бой раньше, чем «фланги». ДельБрук и более поздние исследователи обычно говорят об арьегарде из бернцев, ударивших в середину пехоты Фрибурга и далеко продвинувшихся вглубь бургундского строя, благодаря особому построению «Ёж».
  А в это самое время рыцарская конница Габсбургов делала обходной маневр и теснила швейцарцев из Лесных кантонов на фланге, упорно окружая их.

• Фишка вторая – вывернутое наизнанку кольцо – это когда догоняемый превращается в догоняющего. Бернцы, добившиеся значительного успеха в центре поля боя, не стали преследовать убегающую бургундскую пехоту. Вместо этого они развернулись и неожиданно ударили в тыл вражеской коннице на фланге, таким образом, освободив своих соратников и затянув петлю на шее наступления рыцарской конницы Габсбургов.

• Фишка третья – хладнокровие. Это нужно было иметь железную выдержку, чтобы не ринуться преследовать побежденных с целью грабежа и возмездия. Благодаря тому, что командирам бернских отрядов удалось сохранить контроль над войском, во многом и стала возможной победа в битве при Лаупене.

• Четвёртое – взаимовыручка. Каждый в войске был другому или брат, или сосед, или друг детства, а вместе то и никакая война не страшна. Именно верность называют одной из главных причин успеха швейцарской армии.

• Пятое – камни. Ими были сбиты с толку фрибуржцы в первые секунды боя. Это было валяющееся под ногами преимущество, которое почему-то никто раньше не додумывался применять в бою, хотя ведь никем ведь не запрещалось. Из-за града летящих камней рассыпался строй фрибуржцев на подходе к берновским алебардам и мечам, и это было мега-круто, потому что по отдельности ведь гораздо легче убирать врагов с поля боя, чем если бы они стояли сплошной, непроницаемой стеной.
• Шестое – опытный командир – герр Рудольф фон Эрлах выиграл 6 битв, Лаупен был седьмой. И чисто с точки зрения математической статистики ему должно было повезти, ведь до этого он ни разу не проигрывал.

• Седьмое – швейцарцы воевали у себя дома, знали каждую тропинку и кочку на поле боя. Это всё равно, что играть в футбол в домашнем матче: просыпается особый патриотизм, ненависть к нахальным чужакам, припершимся на твои земли, да и за спиной ведь – родной дом, семья – очень осязаемые и сильные мотиваторы.

• Восьмое – захват вражеских штандартов. Внедрившись глубоко в строй противника, берновцы первым делом порубили флаги сеньоров и, таким образом, заставили думать некоторых особо впечатлительных воинов противника, что «начальство» сдалось, или полегло, а это подтолкнуло фрибуржцев к массовому дезертирству по «уважительной» причине.

Вобщем, всё это и многое другое способствовало успешному снятию осады с Лаупена в 1339-м году.
Более подробную информацию по этому сражению (с цветными схемами поля боя и указание направлений ударов) можно найти в книге «Воинские традиции швейцарского средневековья».

Ох, и не легко же приходилось обитателям замка Тун, что в 30 километрах от Берна, сохранять свою независимость от мощного соседа! И всё же почти 200 лет им это вполне удавалось, пока, наконец, в 1386 году Берн окончательно не подчинил его себе. С тех пор в замке в основном жили лангфогты – управляющие города Берн. Ну а что? Классная ведь должность – собираешь налоги (а там, глядишь, и к собственным ладоням что-то прилипает:)), живёшь как князь с тем преимуществом, что ни замок строить не надо, ни голова о его обороне не болит, ведь под боком мощная армия Покровителей. Вот только по наследству земли не передашь — ну да пускай дети сами как-нибудь выкручиваются)))

До 1386 года в замке замке жили графы Кибург (примерно с 1216 года), а построил его аж в 1190-м г. Бертольд фон Церинген, через год прославившийся как основатель теперешней швейцарской столицы. Получается Тун даже на чуть-чуть старше Берна, но, впрочем, на его будущее такая несущественная разница в возрасте не повлияла.

Как и положено в таких случаях, весьма скоро вокруг замка, возведенного на красивом скалистом утесе с шикарным видом на озеро, стали селиться крестьяне, искавшие в случае чего защиты за его каменными стенами.

Со временем поселение разрослось и теперь вот Тун — четвертый по величине город Швейцарии, при том, что на сегодняшний день здесь живет всего 40 000 человек — а больше и не надо для счастья и чистого воздуха.

В настоящее время от древней постройки мало что осталось – разве что старинный 30-метровый колодец во дворе, да деревянные своды донжона – но и они в 1430-м были украшены позднеготическими фресками, так что это не считается.

В 14-м веке в круглой башне была тюрьма. А сейчас – экспозиции древней керамики, которую производили в Туне (точнее, в поселениях вокруг замка), довольно пошлый рыцарский зал с не очень качественными новоделами (хотя алебарды – ничего так), выставки более поздней униформы и платьев.

В X веке только самые близкие соседи-эльзасцы могли знать Гунтрама Богатого – мелкого феодала, владевшего от силы 3-мя деревнями.

Единственный раз, когда его имя всплывает в исторических документах – это, когда император Оттон лишает Гунтрама почти всех земель за измену. Так что сыну своему Ланцелину он передал ещё меньше, чем сам имел в середине своей скромной жизни. Однако, и этого «всего-ничего» молодому человеку хватило для того, чтобы добиться руки соседской помещицы Лютгарады фон Нелленбург, дочки графа Тургау Эберхарда III и прочно осесть в северных швейцарских землях. Жизнь Ланцелина была скупой на подвиги, в сухом остатке – 4 сына – один – монах, другой – чиновник, третий умер во младенчестве, а четвертый – наследник, построивший в долине реки Аре фамильный замок Гахитсбург — «Ястребиное гнездо», давший имя в будущем самой влиятельной династии Европы.

Звали наследника Радбот – первый в истории граф Габсбург, ну а замок стоит до сих пор – через 8 лет он будет праздновать свой тысячелетний юбилей со дня, когда был заложен первый камень в его фундаменте.
Далее лет двести Габсбурги обустраивались, обрастали конями в регионе, роднились с соседями, потихоньку оттяпывая у них луг за лугом, речку за речкой – в общем, вели вполне себе типичный для юго-восточных германских земель помещичий образ жизни.
Встречались среди них и кретоносцы – например, Альберт IV Мудрый, последовавший за императором Фридрихом Гогенцоллерном в поход на Святую землю, да там и сложивший свою буйну голову. Но кстати и эта почётная, заслуживающая уважения смерть пошла на благо семьи, косвенно способствовав тому, что за сына Альберта Мудрого – Рудольфа отдали богатейшую наследницу самых крупных поместий в Швабии Гертруду фон Гогенберг. Ну вот и первая из 3-х «великих невест» в истории восхождения династии Габсбургов к вершинам богатства и славы. Имея в арсенале такой аргумент, Рудольф Габсбург уже вполне мог выйти из тени на международную арену, где кипели страсти о междуцарствии, умер последний из Гогенцоллернов, и имперские князья делили страну и власть в ней, перетягивая покрывало каждый на свою сторону и так и не найдя вариантов для компромисса. Но он медлил, наблюдал издалека, налаживал связи и, между прочим, плодил дочек. Очень скоро именно маленький графинечки из рода Габсбургов сыграют основную, тайную роль в большой политической игре Европы.
В 1272-м году умер Ричард Корнуэльский – король Германии, а значит, нужно было срочно выбирать ему замену.

1 октября 1273-го года князья-курфурсты должны собраться во Франкфурте, чтобы решить, кому дальше носить этот неоднозначный титул. Но фигуры, которая бы устроила всех, на горизонте не предвиделось. И вот тогда созрел красивый в своей гениальности план.

Королём объявляют графа Рудольфа Габсбурга – с одной стороны он не имеет достаточно людей и денег, чтобы реально править и навязывать свою волю в Германии. С другой – у него ведь есть 6 дочек! А значит, появляется возможность объединить всех «уважаемых» людей страны родственными связями сразу!

Старшую дочь Матильду выдают за герцога Верхней Баварии, её сестру Катарину – за герцога (обычной) Баварии, третью дочь Агнессу – за герцога Саксен-Виттенберг, четвертую девчонку Хедвигу – за маркграфа Бранденбурга, пятую Клименцию – за графа Карела Мартела Анжуйского, ну и младшенькую – так и быть – отдаём королю Чехии Вацлаву II.

Таким образом, князья-курфурсты получают более, чем достаточные гарантии неприкосновенности своей власти (ведь в заложниках дочери-ястребята), возможность влиять на короля (который должен был в их руках быть простой марионеткой), ну и молодых обаятельных наложниц (старшей было 22, младшей – 14 к моменту женитьбы), что тоже, согласитесь, приятно.
Вот оно желанное равновесие и компромисс!
Упустили из вида только одно: кроме дочерей, на приданное которых Рудольф не потратил практически ничего (они ведь были политическими пешками, зачем ещё платить?), в семье Габсбургов росло ещё двое сыновей, о благополучии которых германский король не преминул побеспокоиться, посвятив этому всю оставшуюся жизнь.

Честно говоря, он отчаянно рисковал в игре против чешского короля Пржемысла Оттокара II – фактически Рудольф, от имени которого велась эта война, был только номинально главным. За его спиной ловко орудовали герцоги Баварии и другие крупные феодалы. В случае успеха они обезопасили бы свои земли от притязаний чеха и получили дополнительное влияние в своих регионах, в случае поражения – всё можно было списать на неудачника-Рудольфа.

Но война, к удивлению, получилась очень скоротечной и неожиданно богатой на трофеи, её результат в плане раздела отобранных у земель – просто непредсказуемым! На огромных территориях Австрии, Штирии, Каринтии и Крайны были обустроены наследные владения Габсбургов. Это был неслыханный захват, подобного которому даже и трудно припомнить на свободных немецких землях. Но он состоялся – никто и пикнуть не успел! Вот так надо заботиться о будущих потомках.)))
Но оставим Рудольфа, тем более, всё самое интересное из его деяний мы уже осветили.

В истории рода Габсбургов были и ещё более предприимчивые ребята. Например, зять Карла IV Люксембурга – Рудольф IV Габсбург, так обидно оставшийся за пределами списка князей-курфюрстов, выбирающих императора, согласно Золотой булле 1356 года. Он намутил собственный документ «Privelegium Maius», в котором якобы содержались указы и документы, дающие крупные привилегии семье Габсбургов предыдущими императорами.

Конечно, всё это были подделки! Но кто в средневековом мире мог заказать историческую экспертизу по установлению подлинности документа? И что было делать, когда тебе предъявляют такой вот указ?
Император Карл злился, настраивал всех против Габсбургов. После 70-х годов 14-го века влияние этого дома ослабевает. Но это только до тех пор, пока опять изощренные интриги и бравые военные подвиги ястребят не приведут в семью первую наследницу Европы – самую богатую и важную.
В истории рода Габсбургов много всего переплетено веселого. Из ничего они сумели стать всем. В жилах королей Англии, Дании, Лихтенштейна, Нидерландов и многих других стран течёт их кровь. В Австрии они правили 600 лет вплоть до Первой Мировой войны. И источники этого богатства и могущества там, в глубине тёмных средних веков, где путём войн, женитьб, поддельных документов и изощренных интриг добывалась подлинная власть над миллионами.