Острогожско-Россошанскую наступательную операцию называют дочкой Сталинградской битвы. Ещё бы, ведь в результате успешных действий советских войск были разбиты 2-я венгерская армия (200 тысяч человек, из которых домой вернулись 30 тыс., фактически после этого поражения венгерские союзники Германии больше не участвовали в военных действиях на территории СССР), 2-я, 3-я («Юлия») и 4-я альпийские дивизии, 3-я немецкая авиаполевая дивизия; был обрушен правый фланг вражеской группировки Воронежского фронта.

В планировании Острогожско-Россошанской операции принимали участие 6 будущих маршалов СССР, и в общих чертах их замысел удался, но сегодня мы поговорим ни про схемы и планы наступлений (об этом попозже), а про роль личности в истории. Ну, например, про роль полковника Ивана Епифановича Алексеева в освобождении Россоши.

Он родился в Полоцке Витебской области Беларусская ССР 14 апреля 1909-м, учился в Киеве и Санкт-Петербурге – везде по военной части с уклоном на механику – этот человек мог собрать своими руками по винтику танк, которым управлял, он мечтал быть инженером, понимал машину, чувствовал её. Красной армии нужны были такие командиры.

Наступление должно было начаться 14 января.

В теории 12-й танковый корпус 3-й танковой армии СССР должен был одновременно ударить с двух сторон по Россоши (справа И.И. Фесин, слева И.Е. Алексеев) после массированного арт. обстрела, который бы вывел бы из строя немецкую авиацию, но 14 января случился сильный туман, типичный для степи, и артподготовка «вслепую» на правом фланге оказалась бесполезной, пехота, начавшая было прорыв, под натиском массированного огня немцев была вынуждена откатиться назад. Враг надежно удерживал позиции на большом расстоянии от города, и в самой Россоши никто не ждал увидеть советские танки.

В теории полковник Алексеев должен был зачищать уже освобожденный пехотинцами город, а не брать его штурмом «16 танков против многотысячной группировки врага».

У него был приказ, в котором чёрным по белому значилась «Лизиновка» — маленькое, ничего не значащее село, максимально безопасная цель, там ждать, пока И.И. Фесин прорвётся через Михайловку, в Россошь нужно было идти уже после того, как немецкий аэродром на хуторе Красный Пахарь будет ликвидирован. В приказе не уточнялось, как и кем, все понимали, что это в краткосрочной перспективе не возможно.

Ивану Алексееву было 33 года. С первых дней войны – на передовой. За плечами два крупных замеса под Смоленском и в районе Демянского выступа. С осени он командовал 106-м танковым корпусом тяжелых боевых машин Т-34. У него были и более легкие машины Т-70, но они обладали значительно меньшей проходимостью, с ними стремительный прорыв в глубокий тыл врага был бы не возможен. Абсолютный лидер и непререкаемый авторитет среди своих людей. Он был не то, чтобы фартовым, смелым и безбашенным. Он был до мозга костей преданным партии, стране, очень уверенным и, наверное, немного безумным.

Копаясь в старых архивах и беседуя с очевидцами тех событий, в школе я всё никак не могла отогнать от себя мысль – «Может, он просто ошибся? Проскочил Лизиновку и вместо неё вошёл в Россошь?», иначе просто не возможно объяснить, на что вообще он мог рассчитывать, ведь вокруг был глубокий фашистский тыл. «Может, он не знал о проблемах с прорывом Фесина и надеялся, что они там будут к его приезду?» Или всё-таки дело в жажде славы? Что движет человеком, принимающим совершенно нерациональное решение? Неужели он просто надеялся, что повезет?

Сам по себе этот рывок 70 километров за ночь. 4 утонувшие во время фортификации рек машины. Минимум людского ресурса. Без огневой поддержки с воздуха. — Авантюра. Самоубийство…

И всё-таки он взял Россошь.

Алим Морозов, пожалуй, лучший из исследователей Острогожско-Россошанской наступательной операции, отрицал возможность ошибки. В своей книге он делает акцент на эффект неожиданности, достигнутый полковником Алексеевым, ворвавшимся в Россошь утром 15 января, и наделавшим переполох в тылах немецких войск.

Он приводит много фотографий и воспоминаний очевидцев, удивленных появлением в городе тяжелых советских танков.

Младший лейтенант батальона лыжников «Монте Червино» Карло Вичентини вспоминал об этом дне:

«Россошь напоминала ад. Десятки русских танков, больших Т-34, громыхая, быстро неслись вдоль заснеженной улицы, ведя огонь из пушек и пулемётов. Они то разбегались в разные стороны, то внезапно появлялись перед тобой за каждым углом».

Не понятно было, сколько их, откуда они взялись, что теперь делать. Началась паника. В моменте командование Штаба альпийских стрелков оказалось не способным скоординировать оперативно оборону, в итоге генерал Габриэле Наши, отвечающий за оборону стратегической позиции, покинул город раньше всех.

Но это было только начало. Взять сам город на стихийном наскоке оказалось просто, гораздо сложнее – укрепленную железнодорожную станцию и аэродром. Вот здесь как раз развернулись основные, затяжные бои. У Алексеева не было ни одного шанса против самолётов, вооруженных до зубов дивизий СС с уровнем моральной устойчивости «чуть выше», чем у эмоциональных итальянцев.

Я уже упоминала, что 4 танка со всем экипажем утонули при переправе через реку. Судьбу остальных 12 можно проследить на подступах к Красному пахарю (немецкий военный аэродром) и Есауловке (железнодорожный узел). Уцелел только один – экипаж лейтенанта В. Цыганка.

106-й танковый корпус целые сутки сдерживал огонь немецких летчиков, которые вынуждены были защищаться, вместо того, чтобы нападать на наши части, застрявшие под Михайловкой. Благодаря этому временному лагу, Фесин смог прорваться и зачистить город. Немецкие летчики передислоцировались под Харьков, где уже не могли так эффективно терзать 3-ю танковую армию. Нам достались склады боеприпасов и провизии. Под контроль взяли железнодорожную станцию, позволяющий развить наступление и обеспечить надежное снабжение войск.

Если бы освобождение Россоши шло по плану, который утвердили в ставке, а именно грамотно и рационально – на это ушло бы 3-4 месяца, город был бы сожжен с высокой долей вероятности.

Рывок Ивана Алексеева из глубины в тыл вражеского фронта спас тысячи жизней и домов, принёс неожиданное преимущество 3-й танковой армии, было выиграно время, заняты стратегически-важные позиции ценой жизни опытного, толкового командира, его ребят и 15 отличных машин.